Во время Второй мировой войны на территории нацистской Германии и на оккупированных ею территориях действовало 14 тысяч концентрационных лагерей, где содержалось более 20 миллионов человек из 30 стран мира, 12 миллионов не дожили до освобождения. А каждый пятый узник был ребенком, как житель Железногорска Анатолий Исаченков.
В 1941 году Исаченкову исполнилось 8 лет. Он рос в деревне Березкино Смоленской области. Когда началась война, всех мужчин сразу забрали на фронт. Мать Анатолия осталась с четырьмя детьми. Фронт за месяц докатился до Березкино.
- Школа наша стояла в 500 метрах от большака «Смоленск-Ельня», мы всегда там рядом играли, - вспоминает Анатолий Дмитриевич. – Вдруг я услыхал стрельбу и побежал на звук - пацан, интересно ведь. А там наши солдаты в окопах стреляют. Они меня прогнали. Я смотрю, немецкий самолет летит в сторону Ельни. Низко-низко! Ну, я в окопе и спрятался.
Когда Березкино оказалось на оккупированной территории, местным жителям пришлось сполна хлебнуть нового порядка, который принесли с собой захватчики. Правда, сначала мирное население немцы не трогали, утверждает Исаченков. Зато лютовали полицаи, набранные из числа своих же – деревенских.
Старостой деревни немцы поставили бывшего учителя немецкого языка. Он тоже сначала ушел на войну, но попал в первые недели боев в окружение, сдал немцам свое подразделение и вернулся домой. Особенно зверствовали полицаи в отношении односельчан, заподозренных в сочувствии к партизанам. С последними вообще не церемонились. Сам расстреливал и вешал все тот же учитель языка Гете и Шиллера. Предатель отправил в Германию в рабство большую группу деревенской молодежи и среди них старшую сестру Анатолия Дмитриевича. Девушка смогла вернуться домой только в 1945 году, но через два месяца умерла.
Когда начались холода, немцы стали грабить население: забирали скотину, теплые вещи, продукты. Чтобы не умереть с голоду, маленький Толя с мамой пошли просить милостыню. И, как утверждает Исаченков, дошли аж до польской границы. Там попали в облаву – женщину и ребенка несколько недель продержали в подвале, жестоко избивали, а потом вместе с другими людьми отправили в рославльский концлагерь.
Концентрационный лагерь под Рославлем Смоленской области фашисты создали в августе 1941 года как пересыльный пункт для военнопленных. Это место не было лагерем смерти, как, например Дахау, где процесс уничтожения расово непригодного населения был поставлен нацистами на поток, но смертность в рославльском лагере была ужасающая. В лагерных бараках постоянно содержались от 20 до 50 тысяч человек – военнопленных и мирных жителей, арестованных за связь с партизанами, за активное сопротивление оккупантам. К декабрю 1941 года здесь ежедневно погибало до 600-700 человек в сутки.
- Ночью мы сбивались в одну кучу, чтобы хоть как-то согреться, ведь печки в бараке не было - рассказывает Исаченков. – Утром тех, кто замерз, вывозили и закапывали во рву. Детей немцы заставляли работать при кухне - запрягали в сани или телегу, и мы должны были возить воду или гнилые овощи, из которых готовили баланду. Нас всегда сопровождали два конвоира с плетками. Помню, однажды я совсем выбился из сил, когда тащил эту проклятую телегу, и уже падал, как вдруг ко мне подошел один из этих конвоиров, погладил по голове и дал шоколадку. А второй немец закричал на него и оттолкнул от меня. На другой день того конвоира, что пожалел меня, мы уже не увидели. Возможно, его отправили на фронт, а может, и расстреляли.
Маленькие узники рославльского лагеря погибали не только от холода и голода - у детей брали кровь для солдат вермахта, а также проводили над ними медицинские опыты.
- Девочек и мальчиков привязывали за руки и за ноги, на живот садился здоровенный амбал, - продолжает пенсионер. – Потом вводили какой-то препарат, от которого многие умирали в жутких мучениях.
Что это был за вещество, неизвестно, Исаченков считает, что эти инъекции предназначались для того, чтобы у славянских детей не было потомства. Во всяком случае, своих детей у Анатолия Дмитриевича нет, и виной тому, уверен он, именно концлагерь. О тех страшных днях напоминает железногорцу и покалеченная рука, которую медикам чудом удалось сохранить.
Ранение Исаченков получил в сентябре 1943 года, когда войска Западного фронта освобождали Рославль. В бою полегло много пленных, но мальчик и его мать чудом остались живы. Раненого ребенка отправили в Смоленск в госпиталь, где он лечился несколько месяцев. Вернулся в Березкино, а от деревни-то остались одни печные трубы - она сгорела дотла. В 44-м вернулся отец Анатолия Дмитриевича, комиссованный по ранению. В 1951 году в возрасте 47 лет он умер.
- К началу войны я успел закончить только 1 класс, - вспоминает Исаченков.- Снова за парту я сел только в 1947 году, уже переростком. Когда я закончил 5 классов, меня призвали в армию.
Но все функции раненой руки у Исаченкова так и не восстановились, поэтому медицинскую комиссию в военкомате он не прошел.
- Я заплакал - возьмите меня хоть в стройбат! – рассказывает Анатолий Дмитриевич. – И попал в Свердловск-44, а потом дослуживал уже в Красноярске-26. Демобилизовался в 1954 году и решил остаться в городе. Сначала работал шофером в ГАИ, потом несколько лет водил автобус. Однажды выехал в рейс в Красноярск и увидел начальника милиции Сергея Сергеевича Шарыгина. Он сказал: «Толя, пошли ко мне работать, окончи вечернюю школу, и будешь дежурным по отделу». Так я снова сел за парту, получил аттестат и устроился опять в милицию, где проработал почти 30 лет. В 1987 году ушел на гражданку. Сторожил сначала СЮН, а потом Лесняк переманил меня в 102 лицей. Сейчас я совсем как настоящий пенсионер - занимаюсь только рыбалкой. И бережет меня моя супруга, прекрасная женщина Валентина Петровна Исаченкова, дай бог ей большого здоровья! - улыбается железногорец.
Фото:
Анатолий Дмитриевич очень переживал из-за случайно утраченной медали «Ветеран труда». Недавно награду восстановили и торжественно вручили Исаченкову.
