Началось все банально: горожанка хотела в канун Дня Победы опубликовать небольшую заметку о своем отце-фронтовике. Принесла фото, треугольничек сохранившегося фронтового письма, какие-то записочки, открытки и довольно потертую амбарную книгу. Посмотрите, мол, если интересно, это написал отец. Посмотрели - за самобытным и образным языком встают живые картины из истории одной семьи в общей судьбе страны.
Георгий Лаврентьевич Ковалев умер осенью 1993 года. Его книга, адресованная детям и внукам, собрана вручную в немудреный картонный переплет. История семьи в двух частях: «Ковалевы. Мужская линия». О прадеде, деде и отце - часть первая. О себе, о своей войне и победе, о работе и собственной семье - часть вторая. Фото автора на титульном листе. Почти 70 страниц подслеповатого машинописного текста, густо испещренных корректорскими правками. Готовил к печати? Собирался набрать начисто? Теперь уже не узнаешь. Он закончил рукопись за два месяца до смерти.
В марте 1994 года дочь Галя на форзаце написала: «Эту книгу мы - дети, внуки - будем ВЕЧНО хранить как дорогую реликвию в память о наших предках… Дай бог вам покоя в мире ином, милые и так рано ушедшие дорогие наши старики Ковалевы».
Галина Юшкова много рассказывала своим детям и внукам о Ковалеве-старшем, его фронтовой молодости. Рассказы героя Великой Отечественной сыграли в этом громадную роль. Старший внук Никита, когда учился в лицее №103 «Гармония», реферат ко Дню Победы посвятил именно своему прадеду Георгию.
«Родился 14 ноября 1925 года. Один сын в семье. Меня, разумеется, по-крестьянски берегли, леляли, - пишет в своей автобиографии Георгий Ковалев. - В 1927 году полутора лет от роду меня привезли в Сибирь, в Красноярский край, в деревню Миндерла. Хохлы были страшно удивлены богатству дикого края: тайга, покосы, реки, озера, рыба, а главное - пахотной земли море. И налегли. Миндерла за неполный год выросла вдвое. Отгрохал пятистенок и мой отец.
Война! Боже, сколько у нас было решимости вступить в схватку с тем врагом. Сколько бахвальства! В 41-м меня замели на всеобуч в Новоселово. Раза три побывал у меня отец и видел наше «воинство»: мальчишки - задиристые, колючие, из каждого иголками выпирал патриотизм. «Пропала Россия», – говорил родитель, видя эту ораву, готовую хоть сейчас ринуться в бой за Родину, за Сталина. Как-то в порыве патриотизма я написал заявление в военкомат с просьбой отправить меня на фронт. Отец нашел то заявление и свирепо произнес: «Ты, цуцыня, забудь думать о войне, а то батигом». Но цуцынят все же заграбастали.
Ноябрь. Морозы. Одели нас в ХБ, в шинели до пяток. Обули в английские ботинки и обмотки - сапоги в елочку. Спали на тощеньких матрацах без простыней, укрывались байковыми одеялами. Помогала шинель. Будущие красные офицеры! Изможденные, бухающие неистовым кашлем и с вечной думкой, где бы чего пожевать. Нас почти не учили, а изощренно издевались. Утром мороз за 30, а нас без нижних сорочек на физзарядку. Потом в столовую, где на завтрак давали 150 граммов черного хлеба, миску супа и полусладкий жиденький чаек. В обед посытнее: суп, каша, 200 граммов насущного, граммов 20 масла. Ужин - повтор завтрака. Дисциплина держалась на кулаке и матерщине офицеров.
Немцы - странно-загадочный народ. Пребывание русских в Германии они приняли как должное. Приказы командования выполняли с чисто немецкой педантичностью… В апреле разрешили славянам отправлять по домам посылки. Лично я собрал 10. Многие с дорогим содержанием, но все они пошли на обмен. Есть старикам что-то нужно было. Сохранилась только дорогая золотая брошка с драгоценными камнями (10 граммов), которую оставили сестре Гале. Ту брошку я отнял у немки. Это первый и единственный мой грабеж. Старшие офицеры, генералы гнали добро в Россию машинами, вагонами и даже самолетами.
Для каждого война закончилась по-своему. А для меня… 8 мая почти всю ночь сидели на автостраде Прага-Берлин. Здесь немцы взорвали мост. Мы починили. Вот и берегли его. За полночь появились диверсанты. Отогнали их огнем и тут же вернулись в город. Знали, что немцы больше к мосту не подойдут. Вечером наша братия сотворила грандиозную пьянку. А утром узнали, что войне крышка. Осенью 45-го двинулся в Сибирь»…
Прошли годы, точнее, десятилетия после войны. Оставаться в Туве, где жил Ковалев-старший, не было большого смысла, поэтому решили переехать с женой в «шпиономанский» (именно так охарактеризовал Красноярск-26 фронтовик – прим.авт) город – к сыну. И вот последняя страничка из его рукописи.
«Ольга Захаровна (жена) похоронена на местном кладбище. Съел ее рак. И ко мне припожаловала та хворь. Знаю свою участь, но смотрю на нее совершенно спокойно - тому быть. Рад, что остался и мой след - дети, внуки. И честное слово, хорошие дети! С богом в хорошее и только хорошее будущее. Благословляю».
Газетный формат - штука жесткая. Многое из этой удивительной рукописи осталось за кадром. Возможно, родственникам Георгия Ковалева удастся осуществить свою мечту и издать литературное наследство отца - оно того стоит. И у родословной семьи Ковалевых появятся новые читатели.
Елена НАУМОВА
