В 2005 году при разборе старого дома в селе Айтат Большемуртинского района с потолка упала книжица, завернутая в бумагу и холст. Хозяин полистал ее и понял, что это дневник с оригинальными записями, передал находку в районный музей. Так стал достоянием музейщиков, историков, краеведов, журналистов и многих посетителей музея раритет - уникальный удивительный документ о гражданской войне в России, подобного которому нигде в Сибири больше нет.
Дневник вел в 1919-1920 годах (первая запись сделана в марте 1919-го, ровно сто лет назад) Петр Павлинович Чащин. Он потомок первожителей села, по профессии учитель, летом 1918 года воевал на Урале в Белой армии. После проигрыша кампании Красной армии вернулся домой. В марте 1919 года колчаковской администрацией вновь был призван и как офицер участвовал на Урале в боях против красных, в тех же местах, в 6-й Сибирской армии под командованием А.Пепеляева. А в октябре 1919 года Сибирская армия расформировалась, Петр Павлинович приехал в Красноярск, где вступил в Красную армию.
* * *
Первую расшифровку записей провела руководитель музея в Большой Мурте Ольга Селютина. Копию дневника прислала мне - автору этюдов. Примерно одну треть текста прочесть практически невозможно, но и двух третей его достаточно, чтобы понять, что документ уникален, содержит бесценную информацию исторического плана. Конечно, моя цель - не передать все содержание (в дневнике сто страниц), с записями желающие могут познакомиться в интернете. Но поскольку в стране отмечают столетие Гражданской войны и документу 100 лет, то выделю главное.
* * *
Во-первых, удивляет сам факт существования дневника. Как Петр Чащин, боевой офицер, командир взвода, регулярно вел записи в поездках, походах и, главное, в период схваток не на жизнь, а на смерть, когда ползал по снегу и мокрой земле, скакал на лошадях.
Где книжицу хранил? Какой особый карандаш использовал? Как бы прозревая будущее, обращался к потомкам, спрятал дневник, надеясь на чудо, и чудо произошло.
* * *
Оценка Гражданской войны выражена им в типичном для русского офицера ракурсе (как, например, у Рощина в романе А.Н.Толстого «Хождение по мукам»): сомнение в ее необходимости, обязательности, убеждение в бессмысленности и жестокости.
Вот фрагменты из дневника П.П.Чащина.
«25 апреля 1919 г. Беспощадное время разбило все. Здоровье уходит, душа становится какой-то пустой. Об одном молюсь я: боже, сохрани мою жизнь; возможно, чтобы хоть одну мечту я мог осуществить - построить школу в Айтате. Не из пустого тщеславия мне хочется сделать это. Мне больно смотреть на мой богатый во всей почти волости Айтат, но дикий и отсталый: хочется показать мужикам, как это необходимо им, как они глупы и невежи. Убью все свое сбережение, но сделаю».
Мечту Петру Павлиновичу осуществить не удалось, он остался жив в боях, но сгинул после, как одна из жертв Гражданской войны.
«1.06.1919. Урал. Начали бить наши батареи. Снаряды долетали до деревни, но не взяли цели по окопам на холме. Красные ответили тем же. Скоро от разорвавшегося снаряда загорелся дом. Ветер дул на деревню. Через несколько минут деревня превратилась в море огня. Огненные языки слизывали остатки заборов и домов. Люди повылазили из ям, ходили кругом догоравших бревен у своих гнезд. Тут же бегали коровы, овцы, куры. Деревня огласилась общим ревом, а вдали на холме, сливаясь в общий гул, он казался каким-то стоном. Кругом на горизонте ярко освещено небо, там тоже горела деревня. Стоял такой же стон, сотни людей остались без хлеба и крова».
«17 мая 1919. д.Гиревенка. Третий день не переставая сыплет дождь. Небо плачет, как в глубокую осень. Плачет о прошлом лете, о горе людском, огородившем зверства наши. Плачут и люди, лишаясь самого необходимого, самого существенного в крестьянской серой жизни. Припрятанные от красных хлеб, лошади, телеги, после их отъезда отбираются теперь нашими. Забирают лошадей последних, забирают хлеб, не считаясь с тем, что не вспахав и не посеяв, семьи будут обречены на голодную смерть осенью. Сегодня наши у одного мужика все, даже телегу отобрали. Свирепствуют, наводя на жителей страх криками и запугиванием. Никогда не видел, не слышал подобных расправ».
* * *
В кино «Адмирал» есть немало мифических сцен. Например, о верности сибирских солдат Колчаку, белому движению. Нет, некоторые примкнули к нему только в первые месяцы, так как надоела частая смена властей (5 раз за два года). Но диктатуру Колчака вскоре сибиряки отвергли. На фронте против Красной армии во второй половине 1919 года у солдат 2-й и 3-й Колчаковских армий, состоящих из белоказаков, белогвардейцев, башкир, рабочих Ижевского и Воткинского заводов, родные дома, семьи остались за линией фронта на Волге и в Прикаспии, потому сражались они отчаянно и отступали после четыре месяца до Читы. А вот 6-я Сибирская армия на Урале оказалась ненадежной и разбежалась. Вот что писал об этом свидетель событий П.П.Чащин:
«9 июля 1919 г., Пысьва. Час от часу не легче. Не только каждый день, но и каждый час жизни дарит неожиданности. 7 июля я только что в мешок положил свою книжку и позвал Максимова на озеро умыться и набрать земляники, как позади нас раздались три выстрела. Через минут пять в том же направлении снова выстрелы, уже винтовочные. Пули просвистели над нашими головами. Одновременно из кустов, к которым мы уже подошли, залпом грянули четыре выстрела по нам. «Нас обошли красные! - крикнул Максимов, - бежим!» Мы бросились со всех ног к роте. На всем бивуаке творилось столпотворение. Люди бросались из стороны в сторону без шапок и без винтовок.
В 50-ти саженях от нашей роты, где расположилась учебная команда, лежали трупы убитых офицеров, некоторые были исколоты штыками. Полонский (командир батальона) сел на лошадь и поехал узнать, по ком стреляют и куда отходят. На глазах у всех по капитану грянули выстрелы, и он повалился с лошади. Тут уж никто не сомневался, что в полку восстание. Скоро вся учебная команда в сто человек скрылась в лесу. Стало известно, что одновременно выступили в Барабинском и Николаевском полках. В Барнаульском же сопротивлялись, и там погибло 713 офицеров и солдат».
«23 июля 1919 г. с.Яр. Город производит странное впечатление. Несмотря на то, что о красных ничего не было известно, жители забирали за сумасшедшую цену лошадей с возчиками и нескончаемыми вереницами поперлись по деревням вглубь Сибири. Ни на пароход, ни в вагон попасть не было возможности». (Из 200000 сторонников Колчака 60000 составляли беженцы. - Авт.)
***
В 1990-е годы появляется заметка одного из историков-либералов о том, что в начале января 1920-го красные расстреляли в Красноярске 60000 человек пленных, уложили штабелями на лед Енисея, а весной река унесла их. Это не просто явная ложь, но святотатство и кощунство. Такого, исходя из обстановки того времени (см. декреты Политотдела 5-й Армии), не было и быть не могло! И вот, записи в дневнике П.П.Чащина подтвердили правильность моих изысканий. Обратимся к ним:
«9 января 1920 г. Красноярск. Город положительно наводнен войсками разоруженной белой армии, пришедшими советскими войсками с запада и войсками Щетинкина из Минусинска. Люди бродят днями голодные, полубольные из дома в дом, прося кусок хлеба или обогреться. Ходил сегодня в штаб своего полка, где решил записаться и служить верой и правдой в новой советской народной армии, в 4-ом советском енисейском полку. Сходил в роту. Максимов командиром роты выбран, а Санька и Мишка - взводными. Я остаюсь по-прежнему начхозом роты. Все приезжающие обыскиваются, и все казенное оружие обирается. Словом, идет грабиловка. Ребята по 3-4 револьвера имеют. Офицеров, не признающих советскую власть, сажают в тюрьму, полно уж, говорят. Вооруженные стычки и оскорбления случаются постоянно, но расстрелы и самосуды официально запрещены. В деревню уехать? Каждый встречный может бросить упрек: «Если, мол, у Колчака демократом был, а когда нужно эту демократию защищать, тебя не стало - удрал!» Ушел к ребятам в роту. Что будет дальше?»
«15 февраля 1920 г., д.Айтат. Добрался наконец-то снова в свой родной Айтат. Мама несказанно рада и не знает, что приготовить поесть. Местные власти не оставляют меня в покое, не смотря на давнее пребывание здесь».
Петр Чащин стал работать в школе.
«4 апреля 1920 г. Вчера арестовали Ольгу Александровну (директор школы. - Авт.). Школа осиротела. Книги ребятишкам меняю пока. Но... очередь об аресте висит над головой и все ближе с каждым днем, хотя и не за что. Эх ты, доля моя!»
Вероятно, тогда и спрятал Петр Павлинович свою бесценную книжицу. И не вернулся к ней.
Виктор АФЕРЕНКО, член Союза журналистов России
