Ветеран ГХК, первопроходец - так принято называть первых, кто приехал в тайгу строить город и секретный объект в скале - Виктор Божуков признается, что писать мемуары ему уже поздно. Возраст, память подводит. Однако впечатления и опыт его богатой трудовой биографии так или иначе вошли в книги известных местных авторов Сергея Кучина и Павла Морозова, кое-что опубликовано на страницах «ГиГ» и «Вестника ГХК». И рассказчиком Виктор Иванович оказался хорошим, наш разговор в редакции накануне дня рождения города получился нестандартным.

Досье

Виктор Иванович Божуков родился в Кашине Тверской (тогда Калининской) области, в 1948 году окончил школу и поступил в Ленинградский гидростроительный институт. После защиты диплома в 1953 году приехал на строительство будущего Красноярска-26, по направлению в п/я-20 (Горно-химический комбинат). 1953 год - УКС ГХК, с 1954 по 1964-й работал на возведении помещений и коммуникаций для всех трех реакторов. В 1964-1969 годах - заместитель секретаря парткома комбината. 1969-1882 годы - РСЦ ГХК. В 1982-м перешел в отдел главного механика и до выхода на пенсию в 2002 году руководил группой по наблюдению за зданиями и сооружениями комбината. Общий трудовой стаж - 48,5 лет.

За запахом тайги

Выпускник Ленинградского гидростроительного института, когда перед распределением специальная комиссия из Министерства образования отобрала из всего курса 10 человек и направила в Москву, все-таки надеялся вернуться в город на Неве, в какой-нибудь НИИ. Но места ему не хватило. И, получив направление, он отправился в Красноярск. С горем пополам нашел контору на улице Сталина (ныне проспект Мира), еще неделю ждал оказии и наконец в кузове грузовичка приехал в секретный город. Советской еще не было, стояли котлованы, на Ленина уже построили кинотеатр «Спартак» и два дома. Отдел кадров, «Почтовый-20», как его называли, располагался в бывшем здании бюро пропусков, что на перекрестке Октябрьской и Школьной. Рядом - телефонная станция, гостиница и общежитие.
На дворе стоял сентябрь 1953 года, был вечер субботы. То есть рабочий день кончился. Люди добрые пристроили до понедельника молодого инженера тут же, так что свои первые дни он ночевал на столе жилотдела.

Эдита в шапито

Архив Виктора Ивановича нельзя назвать богатым - многое роздал, да и снимать не рисковали. Требования режима секретности строго запрещали в соцгороде, тем более на производстве, любую фотосъемку, но постепенно запрет ослабили. Хотя вблизи некоторых объектов попытки фотографировать пресекались вплоть до конца 80-х годов. На одной из немногих сохранившихся карточек - коллектив УКСа ГХК, 1954 год.

- Это десятая часть, наверное, всего коллектива, - сетует Божуков. - Мы тогда ездили в Красноярск на концерт дочери Леонида Утесова, Эдиты. Концерт, кстати, не понравился. Он проходил в шатре цирка шапито. Его поставили на пустыре, недалеко от железнодорожного вокзала. Голос у певицы не очень, невыразительный какой-то, акустики никакой. Так весь концерт и слушали гудки паровозов.

Дело - труба

Один курьезный момент запечатлел в 70-м году мастер цеха в серии уникальных фотографий. В наследство РСЦ досталось здание бывшей первой котельной комбината. От нее труба в 33 метра высотой очень мешала. Решили, надо ее снести. Горняки, к которым обратились в первую очередь, отказались, поскольку не вели взрывные работы на поверхности, строители заломили какую-то нереальную цену. Привлекли красноярских специалистов. Главный инженер осмотрел фронт работ и вместе с небольшой бригадой взрывников приехал ликвидировать объект.

Дело предстояло почти ювелирное: с одной стороны почти вплотную к трубе примыкало здание, с другой - ЛЭП, с третьей - железнодорожные пути к другим объектам на площадке. Сектор, куда можно было уронить конструкцию, составлял не более 6 метров.

Пока взрывники готовились, главный инженер решил скинуть пиджак, чтобы не мешал, и пристроил его на деревянный щит, что закрывал окна из стеклоблоков в здании по соседству. Прогремел взрыв, и он с ужасом вспомнил про забытую одежку. Когда осела пыль, все увидели, что из трех щитов на окнах два остались целехоньки, а тот самый, с пиджаком и документами, в том числе паспортом и пропуском, разлетелся в щепки. В ходе раскопок из-под груды камней выудили разорванную в клочья тряпочку. Но, как ни странно, и пропуск, и паспорт нашли в той же куче в целости и сохранности. Когда эту историю рассказали Александру Григорьевичу Мешкову (он был директором ГХК в 1965-1969 годы), он, посмеявшись, выписал красноярскому гостю премию, чтобы как-то компенсировать потерю детали костюма.

Взять да отменить Первомай

Сохранилось фото с демонстрации 7 ноября то ли 1967, то ли 1968 года. Праздничные шествия два раза в год - в ноябре и мае были неотъемлемой частью жизни. Колонны строились с самого раннего утра.

- Запомнилось 1 мая 1968 года, - рассказывает Виктор Божуков. - Пока собирался народ, погода испортилась, наметился дождик и с приближением начала шествия расходился все больше. В это время бюро горкома партии во главе с Зубковым решало, стоит ли проводить демонстрацию. Штефан настаивал: все отменить, не мучить людей. Остальные колебались. Позвонили в крайком, а председатель Кокорев посоветовал, мол, смотрите сами.
Штефан все-таки убедил отменить шествие. Сделали объявление толпе трудящихся. Но не тут-то было. Народ ведь уже готов, настроился на праздник! И двинулись колонны сами по себе мимо пустых трибун. Кто-то уже и разогреться к тому времени успел, как водится. Самые смелые поднимались на трибуну, чтобы подбодрить трудящихся привычными лозунгами. Начальники только за голову схватились.

Конец фильма

- День, когда остановили реактор АДЭ-1, был очень болезненным, - вспоминает первостроитель Железногорска. - Столько сил отдали на возведение и водозаборных сооружений, и основной камеры, и многочисленных коммуникаций! Помню первый день, когда вышел на работу в горную группу. Тогда в скале были только штольни пробиты под будущую основную камеру реактора. А это помещение в массиве сиенита (самого близкого родственника гранита) 22 метра шириной, 100 метров длиной и 64 метра высотой. И каменные коридоры представляли собой настоящий лабиринт. Меня провели по всем, показали. А назавтра - сам иди. А как? Никаких планов не существовало, проекты все строго засекречены. И каждый день я начинал с просмотра проекта в специальном отделе, чтобы запомнить дорогу. Так и осваивался первые дней десять.

…Когда закрывали реактор, больше всего поразило, что на церемонии присутствовала делегация японских специалистов. Их пустили даже в святая святых - к пульту. Их, наверное, четверо было, и каждый своим фотоаппаратом запечатлел буквально каждый прибор, каждую кнопку, кроме центрального пульта с показателями мощности - его попросту закрыли от глаз. Нам сказали, что наши японские гости готовят фильм. Фильма, правда, так никто и не увидел.