По мнению Лилии Чернявской, заведующей отделом археологии МВЦ, никому не нужно навязывать свое мнение. Особенно когда воспитываешь детей. Сегодня Лилия Милославовна – героиня нашей рубрики «Наставник».
Жить с учениками одной жизнью
– Слова «наставничество» и «наставник» мне не очень нравятся, – говорит Лилия Чернявская. – Менторство не для меня. Мне кажется, что нужно по-другому. После института я пришла работать в школу №104, наставником мне назначили Евгения Сергеевича Аннинского. Но он очень редко бывал у меня на уроках. Мы просто с ним много общались, и я подсматривала, как он себя ведет с детьми. Оказалось, что это просто – много разговаривать, уважать, проводить с ними много времени и делать то, что тебе самому нравится, и тогда они тоже будут это делать. Вспоминаю, как Евгений Сергеевич в археологической экспедиции на Тепсее звал детей собирать дрова. «Все идем за дровами!». Никто не откликается. «Все идем за дровами!» – второй раз зовет Аннинский. Но все сидят по палаткам. «Ну, я-то уже пошел! Кто со мной?».
Позже Чернявскую саму назначили наставником молодых педагогов-историков, которые пришли работать в школу. Она тоже не стала заниматься менторством. Просто что-то подсказывала, помогала с литературой – в те годы школьная программа по истории менялась, и информацию нужно было собирать по газетам и журналам.
Свой класс Чернявская воспитывала в том же духе – просто жила вместе с детьми: каталась на санках, ходила в походы. Однажды класс Чернявской пошел с ночевкой в избушку. Утром Лилия Милославовна сказала девочкам, чтобы они готовили на всех завтрак. Но, к неудовольствию педагога, картошку стали чистить мамы.
– Я и сама могу почистить, но мне нужно, чтобы девочки приучались ко всему, – объяснила Чернявская. – Как – то на 8 Марта мы проводили вечер для девочек и их мам. Я сказала, что после мероприятия мальчики остаются убираться в классе. Но вместо мальчиков полы стали мыть их мамы. Это неправильно, считаю.
Держать всех незримыми ниточками
Значительная часть жизни Чернявской связана с археологическими экспедициями и пионерским лагерями. Началось все с детского лагеря «Юный археолог» на Ангаре, где студенты исторического факультета Красноярского пединститута работали вожатыми и воспитателями. Потом Чернявская вместе с Аннинским возила детей в археологический лагерь «Тепсей» на Красноярское водохранилище.
– В экспедиционных условиях ты двадцать четыре часа в сутки находишься с детьми, все двадцать пять или тридцать дней лагерной смены, – рассказывает Лилия Милославовна. – И если ты не станешь для детей авторитетом, не будешь вместе с ними все делать, то и до беды недалеко. «Юный археолог» стоял на берегу двух рек, Ангары и Ковы. В двух шагах от лагеря была тайга с медведями и прочим диким зверьем, совсем рядом лагерь для уголовников. Но за десять лет существования на Ангаре детского лагеря ничего страшного не произошло. Думаю, нас что-то оберегало. Именно тогда я стала чувствовать детей, научилась всех держать незримыми ниточками. Это умение потом помогло мне держать дисциплину на уроках в школе и во время экскурсий в музее.
Не хочу быть музейной крысой!
В студенческие годы Лилия и не помышляла о работе в музее. «Не хочу быть музейной крысой», – говорила она. Само понятие «музей» ассоциировалось для нее с чем-то застывшим. Профильную практику студенты истфака в те годы не проходили, поскольку Красноярский краевой краеведческий музей находился на капитальном ремонте. Правда, был в студенческой жизни Чернявской один эпизод, которому она тогда не придала никакого значения.
– В 1984 году в Красноярске проходила научная конференция, посвященная столетию открытия палеолитических стоянок на Енисее, – рассказала Лилия Милославовна. – В здании Покровского собора на Сурикова, где тогда располагался выставочный центр, была развернута экспозиция древностей Красноярского края. Наш преподаватель археологии Николай Иванович Дроздов, впоследствии ставший доктором исторических наук и ректором КГПИ, доверил мне, тогда только что окончившей второй курс, проводить экскурсии по этой выставке. И я целый день рассказывала посетителям, как живут древние люди. В книге отзывов один мужчина тогда мне написал: «Лилия, вы – прекрасный экскурсовод. Желаю вам успехов на этом поприще».
Прозвучавший звоночек сверху Чернявская в тот раз не расслышала. После института она семь лет работала учителем истории, потом стала начальником загородного детского лагеря, параллельно преподавала в юридическом техникуме, институте усовершенствования учителей, в Школе космонавтики. Все изменилось после рождения ребенка.
– Я вышла из декретного отпуска и начала искать работу без разъездов, – рассказала Лилия Милославовна. – Евгений Сергеевич Аннинский, руководитель археологического музея на общественных началах, в тот момент переводил свое детище в филиал Музейно-выставочного центра. «Пойдешь смотрителем в музей?», – спросил меня Аннинский. Конечно, я согласилась, мне было неважно, кем и как работать, потому что мне нужно было быть дома. Но Аннинский схитрил, не смотрителем он меня рекомендовал, а заведующей филиала МВЦ. Я, конечно, струхнула, потому что музей изнутри никогда не видела. Но оказалось, что руководитель музея – это очень живая, творческая работа: дозвониться, договориться, провести экскурсию, придумать занятие... Поэтому я здесь и застряла надолго.
Безенчук и нимфы?
Знаменитый не только в Красноярском крае музей археологии Подгорного сегодня ютится в двух небольших комнатах на втором этаже здания бывшего ЖЭКа – эти помещения забрали у библиотеки. В одной комнате развернута сильно усеченная выставка, другая заставлена ящиками и коробками с экспонатами. А на первом этаже здания находится парикмахерская, маникюрный салон и салон ритуальных услуг – в полном соответствии с первыми строками бессмертного произведения Ильфа и Петрова. Но Лилии Милославовне не до смеха.
– Я каждый раз вижу расширенные от недоумения глаза учителей, которые проводят детей мимо выставочных гробов и венков. По полдня у здания стоит ритуальная машина. Прекрасно понимаю, о чем в этот момент думают педагоги: «Нахвалили… Куда нас привезли? Что я буду говорить родителям?». Экскурсии в наш музей организуют турфирмы, с которыми мы сотрудничаем на протяжении уже семи-восьми лет, билет у них стоит тысячу рублей. У нас раньше было три выставочных зала, гардероб, коридор, туалет. А здесь…Но уезжают после экскурсии все, конечно, довольные. Говорят, вытянула ваша харизма. Но сколько еще можно на ней протянуть?
Напомним, Музей археологии до прошлого года размещался в одном из корпусов школы № 104. Ведь он был создан именно как пришкольный – в нем были собраны находки школьных археологических экспедиций. Но когда 104-ю закрыли на капитальный ремонт, то музей попросили на выход. И обратно вернуться, скорее всего, уже не получится.
А ну, отдай мой каменный топор!
Вариант размещения в железногорском МВЦ Лилия Милославовна удачным не считает. Ведь там уникальные экспозиции никто, кроме жителей закрытого города, не увидит. Резко будет ограничено и число участников авторских интерактивных программ, разработанных сотрудниками музея.
– Мы занимаемся историческими реконструкциями. Это своего рода тоже наставничество, – считает Лилия Милославовна. – Например, на занятиях «Древняя мастерская» изучаются техники обработки камня, которые использовали наши предки. Конечно, современным детям вряд ли когда-либо придется изготавливать каменный топор. Но во время таких занятий ребенок отрабатывает точность удара и безопасный способ обхвата камня, развивается мелкая моторика. А вот умение шить древним способом, без иглы и ниток, иногда может пригодиться в жизни. Один мальчишка мне рассказывал, что в походе у него порвался рюкзак. Он заточил сухую веточку, проткнул ткань и соединил части обычной веревкой.
Общеразвивающая программа «Древняя мастерская» была высоко отмечена на Всероссийском конкурсе программ и методических материалов организации отдыха детей и их оздоровления. Авторы программы, Лилия Чернявская и ее коллега Ирина Мартынова, были удостоены диплома первой степени. Также большой популярностью пользуются занятия по программе «Каникулы в деревне».
– Одно дело, когда ребенок в музее просто видит незнакомый предмет крестьянского обихода, например, ухват. И совсем другое, когда он сам с помощью ухвата ставит в печь чугунок, – считает Лилия Милославовна. – Мы с детьми «гладим» рушники без утюга, носим воду на коромысле, при помощи веретена прядем пряжу. По сути, на таких занятиях происходит формирование российской идентичности. Сегодня все чаще говорят о том, что в каждой школе должен создаваться музей. Но в нашей школе он уже был, и перерос в филиал МВЦ. Делать опять новый? На мой взгляд, логичнее было бы развивать уже существующий музей: вести со школьниками поисковую работу по истории поселка, готовить юных экскурсоводов, создавать совместно научное описание предметов, готовить доклады к конференциям.
* * *
Чернявская надеется, что для экспозиций древностей и занятий с посетителями подыщут более удобное помещение. Музей является гордостью поселка, о нем известно далеко за пределами Красноярского края. Кроме того, от необдуманных действий властей, часто стремящихся оптимизировать все и вся. Музей археологии в Подгорном теперь защищен новым законом Российской Федерации. Согласно ему, в регионах и на местах запрещено ликвидировать учреждения культуры без одобрения специальной комиссии по оценке последствий такого решения, созданной уполномоченным органом региональной власти. Причем решение о реорганизации или ликвидации организации культуры, расположенной в сельском поселении, будет приниматься только по результатам опроса местных жителей.
Марина СИНЮТИНА
