Бывший школьник шагает во взрослую жизнь, меняет место жительства. Не удивила? А так хотелось сказать что-то новое. Уважаемый читатель, я и вправду сказала вам нечто новое. В самом попсовом смысле. Учителя, родители, приглашенные родственники так часто на выпускном вечере повторяют мантру: дети, вы отправляетесь в великое плавание, в большую жизнь, самостоятельность. Так неприлично часто, что отправляемые не слышат смысла этих штампованных фраз. Да и сами провожающие на перроне о произносимом всерьез не задумываются. Так положено говорить. Так все говорят. А если задуматься?
Глупо, но как на духу – мы, выпускники, отправляемся. Но не в самостоятельную жизнь, ибо долго еще сидим на родительской шее. Не в свободное плавание, ибо нас, как раньше, держат рамки учебных заведений, просто теперь иных и разных. Не в большой и прекрасный мир бабочек, многозначных гонораров и небоскребов. Нет, не туда. Мы разъезжаемся по большим городам, серым, бетонным, упертым и упирающимся. Мы уходим в города. Большие города за большими уроками. Для нас населенный пункт измеряется теперь не привычными единицами, а лишь количеством уроков, которые каждый из них для нас, вновь прибывших, готовит. Это очень большие города. Это очень ценные уроки.
Города учат бояться, причем в самом полезном смысле этого понятия. Бояться ошибиться, не успеть, не смочь, не суметь, прийти вторым. Сразу вопрос: а надо ли в этой жизни бояться? И тут же ответ: надо. Чайная ложка страха, принимать по утрам натощак. Это очень важная ложка. Страх может испортить жизнь – отрицать не буду. Но этот страх может и круто изменить ту же самую жизнь. Примечательно: в лучшую сторону.
Кинутый в самостоятельность и брошенный в неизвестность персонаж, за спиной которого – никого. За руку его никто не держит. Вокруг не совсем никого, но уж точно никого знакомого, верного, надежного, преданного. Персонаж в один прекрасный момент понимает, что если о его проблеме не подумает он, то о ней вообще никто не подумает. Далеко не все старшеклассники – мамины и папины дети, подъюбники и подкаблучники родителей. Многие из них, знаю точно – со мной статистика, проблемы с учебой, пресловутой личной жизнью, кругом общения и сеткой расписания начинают решать сами задолго до совершеннолетия. Что же тогда меняет смена почтового индекса и города прописки? Очень просто: теряется фактор защищенности, такой ценный, такой приятный, такой успокаивающий.
Выходя утром из родительского дома, мы точно знаем: что бы ни произошло за этот день, мы сегодня же вечером вернемся сюда. Или не вечером. Или даже не сегодня. Или даже не сами вернемся, но нас привезут, принесут, вернут, добросят. Но именно сюда. Здесь будет тепло, сухо, спокойно, свежо, комфортно и сытно. Когда выходишь из съемной квартиры, из общежития – неважно, ты не сильно хочешь возвращаться туда вечером.
Пока там тебя нет, уют наводить никто не станет, кушать готовить тоже. Если сломался кран, то и к твоему приходу он будет сломан. Если опустел холодильник, готовься к такому же его виду и к моменту твоего возвращения. Ты не решишь проблему, скорее она порешит тебя, чем кто-то третий ее нейтрализует. Перепутал ты транспорт (читай: общественная бетономешалка) - беги, сам спрашивай, ищи. И волшебный звонок «Пап, а ты не подбросишь?» уже не сработает. Забыл оформить регистрацию - оставайся без повышенной стипендии, ходи да оглядывайся, эмигрант. Нет у тебя запасного парашюта, вот и проверяй 14 раз свой единственный и неповторимый, авось раскроется.
Большой город заставляет ценить людей, цену которым придумать нельзя, но осознать так необходимо. Ты сменил город, дом, кровать и даже тумбочку. Без переосмысления ценностей, естественно, не обошлось. Ты заставляешь однокурсников перезванивать бабушкам. Или вот так: соседу по общежитию суешь под нос телефон, затем минут эдак двадцать объясняешь, что его мама звонит 15 раз подряд не потому, что не доверяет, не видит в нем взрослого и самостоятельного. И вовсе не потому, что заняться ей нечем. Просто другого способа убедиться, что ее ребенок самостоятелен и все с его взрослостью в порядке, у нее нет. И знаете, сосед берет телефон и набирает номер. Наизусть.
Вы звоните маме как просыпаетесь и, конечно, вечером по родному красноярскому времени, чтобы пожелать спокойной ночи. Учитесь ловить ноты голоса, понимать, хорошо все дома или все-таки о чем-то стоит расспросить детальнее, потому что вы как никто знаете, что сама мама о неприятностях не расскажет, беспокоить не станет. Вы начинаете общаться с родственниками, связь с которыми была потеряна на момент вашего выпуска из средней школы. Вы скучаете по застольям в честь странных юбилеев субботними вечерами. Вам не хватает даже воплей кота по ночам.
Но это скорее из области аксиом – исключений из правила мало. Оттого и звучал последний абзац в сугубо утвердительной форме.
Теперь о частностях. Знаю я некоторых. Девушки, которые далеко (и не очень, но все же) оставили своих любимых. Их даже по взгляду можно отличить. Они испепеляют целующихся у метро, в метро, на эскалаторе, на аллее, на лавочке, в супермаркете, фойе театра и на автобусной остановке, потом снова в метро и на лестнице общежития. Они замечают, что в городе все почему-то непрерывно и так увлеченно целуются. Они замечают фразы в фильмах, количество цветочных ларьков в городе, предложения «для вас и вашей половины». Отдельно: они ненавидят 14 февраля (второй день возвращения в большой город после каникул). И никогда не расстаются с телефоном. Они скучают по любящим и любимым.
Вы слышали о том, что Москву покоряют приезжие? Не слышали. А это так. Слышали? А это не только Москву. Это и прочие города из хаотически сложенной цепочки.
Не потому что у переселенцев ничего нет, а они хотят добиться. Не потому что, раз приехали, надо покорять. Не потому. Проще. У приезжих все же кое-что есть. Чистый лист, на котором писать проще, чем втискивать что-то в уже изрисованный клочок бумаги.
А еще есть простая математика. В большие города уезжают не все, окончившие школу, а только те, кто собираются стать кем-то, сделать что-то, покорить кого-то. А из больших городов те, кто как бы особо не собираются переворачивать мир, никуда не уезжают. Вот вам и неестественный, но все же баланс. Не у всех получается, но все стремятся. Но, чтобы поменять что-то, порой надо разобрать это что-то (чаще нечто) буквально по винтикам. И понять, как и каким винтиком можешь стать ты. Вот и учишься смотреть, оглядываться, присматриваться, вчитываться и вгрызаться глазами.
А потом плоды всматриваний (из личных дел приезжих одногруппников – студентов СПбГУ). У Ольги К. – коллекция фото: рекламные ляпы на улицах Петербурга. У Карины Б. – блокнот с неплохой подборкой орфографических ошибок северностоличных газет. У Дениса Л. – каждый день история, подслушанная по дороге на факультет.
А еще остается видеть. Видеть, как ведут себя люди вокруг, оценивать, кому можно доверять, а кому не стоит. Так необходимо смотреть, чтобы пытаться хотя бы предвидеть. Ведь совсем одному в большом мире страшно, а доверять кому? Это мы еще посмотрим. Дай бог, увидим. Бог помилует – переживем.
Часто ли мы улыбаемся маршрутке, на которой в разные годы ездили в детский сад, затем в школу, потом в секцию бальных танцев? Благодарим ли родной крохотный город за то, что почти до любой его точки можно дойти пешком? Что зимой там идет снег? Что из окна спальни виден детский сад, а там уже в 10 утра гуляют и топчут лужи чьи-то детки. Улыбаемся? Не очень.
Я приехала в Петербург. Дорога до места учебы два с половиной часа. В одну сторону - четырьмя видами транспортных средств. Почти каждое утро я проходила одной улочкой. Одной улицей Петербурга. И каждый день с щенячьим восторгом находила на этой улице новую деталь: забытую съехавшим магазином вывеску, интересную фреску, недокрашенный угол здания посольства Таиланда, оградку на подвальчике обувной мастерской - неважно. Но каждое утро я видела нечто новое. Нечто категорически не замечаемое раньше в городе, который старше меня на добрые почти три сотни лет. Не знаю сегодня, пройдет ли восторг ко дню завтрашнему. Но то, что это нечто приятное и эвристическое заставляет меня улыбаться по утрам, – без сомнения.
Я улыбаюсь прохожим. Не могу сказать за все большие города, но в Петербурге улыбаться случайным прохожим просто принято. Принято останавливать на улице человека с чемоданом и предлагать ему свою помощь. Принято уступать место на парковке. Принято делиться дисконтными картами на кассе в супермаркете. Принято брать в транспорте на руки чужие сумки, если вдруг ты сидишь. Принято приносить коробку конфет незнакомой соседке по общежитию только за то, что она на минуту одолжила текстовыделитель. Принято заставлять записать свой номер телефона опять же кому-то незнакомому с присказкой «а вдруг понадобится помощь». Принято улыбать. И черно-белые птицы на хвосте принесли мне из других городов: у них то же самое. С минимальными отклонениями с учетом регионально-этнических особенностей. А почему?
Люди в больших городах иногда плюют на внешний вид, редко выходят при полном макияже в семь утра, не привыкли надеяться на кого-то. Привыкли к слабому бесстыдству, здоровому цинизму и легкому отношению к жизни. Так почему бы не подарить тепло просто так, если ты не обязан это делать? Так устроен, наверное, человек. Если я должен что-то делать, как-то себя вести, чему-то соответствовать, я буду это делать. Но с категорическим неудовольствием. А вдруг эта женщина знает мою маму, или она бабушкина соседка по даче, или в роддоме лежала с тетей моей когда-то. В тесном городе и мыслить приходится тесно, с оглядкой на кого-то - на мистера Х, который может быть незнакомым и никогда больше не встречаемым мистером, а может оказаться очень дальним родственником, другом семьи, родителем будущего любимого, твоим лечащим врачом или работником твоего же военкомата.
И неулыбку и неуступку он тебе припомнит. Четкое осознание того, что, вполне вероятно, всех окружающих ты видишь первый и последний в жизни раз, дарит какую-то особенную свободу. А свобода дарит желание творить добро. Не потому что ты как бы должен держать марку, думать и оглядываться, а потому что у тебя хорошее настроение и тебе просто хочется. Хочется жить так, как хочешь ты. И делать то, что ты хочешь. Вдруг. Серьезно и не очень.
Не знаю, сколько уроков еще у меня впереди. Чему научит, что подарит, что заберет у меня мой большой город. Но я твердо знаю, что должна была уехать. Твердо верю, что возвращаться на короткое время буду с улыбкой, ибо ценю. Что тратить буду с мозгами, ибо считаю. И вовсе не о деньгах сейчас речь. Что встречать я буду хозяйкой, ибо живу. Что жить буду с любовью, ибо так остро никогда не понимала, насколько любима, насколько сильно люблю.
Екатерина КАШУТЧИК, Санкт-Петербург, выпускница лицея 103
