У нас принято желать себе и друг другу счастья, но совсем не принято признаваться, что ты - счастливый человек. И осознает ли человек себя счастливым, когда в середине жизни круто разворачивает карьеру, а увлечение становится новой профессией еще на четверть века? Александр Годанов, художественный руководитель городского Дворца культуры, не скрывает: ни о чем не жалеет. А вот о чем вспоминает и какие планы строит, рассказал подробнее в интервью «ГиГ» сегодня, 29 апреля, в день своего 70-летия.

- Александр Сергеевич, вы шоумен, режиссер, сценарист, КВНщик. Что только не попробовали, кем только не были. А для себя как определяете - кто вы по профессии и по духу?

- Думаю, что режиссер и КВНщик, который может быть кем угодно. Я вообще-то мечтал о профессии спортивного комментатора, но поскольку не выговаривал половину букв алфавита…

- Французский прононс поставил крест на карьере радиокомментатора?

- С годами произношение стало чуть лучше, безусловно, помогли и занятия в Кемеровском институте культуры. Сценическую речь нам преподавал народный артист Мирошниченко. И когда я сдавал госэкзамен, в комиссии кто-то спросил: «А почему вы не дали ему речь Ленина на Ш съезде РСДРП?» «А зачем? - спросил мастер. - Откуда вы знаете, может быть, Гамлет тоже картавил?» (Я читал монолог Гамлета.) А режиссура - это образ жизни.
Театр эстрадных миниатюр вырос из ГХКовской агитбригады в год 60-летия комсомола в конце 70-х. За это время много чего сделано. В прошлом году замахнулись и на «Вильяма нашего Шекспира», играли «Много шума из ничего». 10 лет назад, к своему 60-летию, поставил спектакль по пьесе Григория Горина «Забыть Герострата». Почти четырехчасовой. Я его видел когда-то в Кировском драматическом театре, и он мне так запал в душу, что вот решился. Иногда пересматриваю спектакль на видео, и точно могу сказать - за него мне не стыдно.

- И все-таки режиссура стала вашим образом жизни далеко не сразу, ведь в город когда-то молодой специалист Годанов приехал на ГХК устраиваться. Как слесарь КИПиА становится худруком?

- В 1964 году закончил Пермский химико-технологический техникум по специальности техник-электромеханик - КИПовец, а в феврале 1965-го в моей трудовой книжке появилась первая запись: ГРЗ ГХК. Через 25 лет я уходил оттуда в ДК слесарем КИПиА шестого разряда и с дипломом режиссера массовых мероприятий Кемеровского института культуры. Мне было 35. И, думаю, что режиссура выросла из неосуществленной мечты поступить на исторический факультет университета.

- Не слишком крутой поворот? Даже не из физиков в лирики.

- Художественная самодеятельность сопровождала меня всю жизнь, еще со школы. Вы не поверите, но я пел в хоре мальчиков. Потом были любительские спектакли. В 5 классе, как ни странно, при росте 155 сантиметров я играл 10-классника. После окончания семилетки поступил в техникум. И сразу же попал: уже на первом курсе играл 1961-й Новый год.
В Красноярске-26 тоже сразу стало понятно, что мимо самодеятельности мне не пройти. Мы уже считались практически работниками комбината, когда нас пригласили на четырехстороннее собеседование: руководство предприятия, партийная, комсомольская и профсоюзная организации с пристрастием выпытывали, кто чем дышит и может быть полезен комбинату. Учитывалось все: спортивные увлечения и любые таланты. Считалось, что даже при полном их отсутствии бегать кросс все равно придется. На лыжах ходить - никуда не денешься, а ничего другого не умеешь - будешь петь в хоре. В хоре петь не хотелось, пришлось признаться, что и в КВН играю, и в самодеятельности участвую, и к театральному искусству неравнодушен.
Так и пошло. 1968-1971 годы - это время КВН. Играли все и на всех уровнях. Была отличная городская команда, свои сборные в каждом подразделении ГХК. А потом как-то заглохло все.

- Тогда и начался роман с ДК?

- Пожалуй. В рамках комбинатовской самодеятельности не замыкались, буквально жили в ДК. Ребенка привозили на коляске и оставляли на первом этаже, потом я - в агитбригаду, жена - на репетицию. Ирина пела в квартете вместе с Галиной Ивановой (Власкиной), Людой Масловой и Ниной Лиховидовой. Как-то приехал в город Михаил Семенович Годенко, и Галина Алексеевна Марченко (тогда директор ДК. - Авт.) решила показать этот квартет. Годенко загорелся: «Все, забираю!» Он как раз искал солистов, чтобы «Ансамбль танца Сибири» выступал под живую музыку, вот и предложил девочкам. Но… Власкина только что замуж вышла, моя Ирина только родила, и никто никуда не поехал.

- А как же театральная карьера?

- Когда в 1967 году прекратил свое существование городской драмтеатр, Александр Соловьев, чтобы не бросать театр, собрал в ДК агитбригаду. Помню, с Анатолием Сорокиным мы разыгрывали сатирический фельетон в стихах «Джонни в Сайгоне».
Организовали свою агитбригаду и на комбинате. Молодой тогда специалист Леонид Анатольевич Безнос приехал из Львова, где он был администратором студенческого театра миниатюр. Он сам не играл никогда, но какие-то пьески с собой были, нам понравилось. Тем более что КВН за плечами. И в 1966 году на смотре художественной самодеятельности - сначала заводском, потом комбинатовском - выступали уже на сцене городского ДК. Тогда еще Дома культуры имени 40-летия Октября.
Но в театр я все-таки попал. У Нефедова играл, он меня из агитбригады вытащил. А в 1974-м ТЮЗ Маргариты Аряновой вместе с народным театром Зои Жильцовой ставил спектакль по пьесе Алексина «Молодая гвардия». Там больше 50 действующих лиц. Ну, думаю, уж найдется и для меня какая-нибудь небольшая роль «третьего гриба во втором действии» - хоть фашиста без слов, да хотелось сыграть. Пришел на репетицию и, честно говоря, ни на что не рассчитывал, а получилось, что мне предложили роль. Да не какую-нибудь, а молодогвардейца Земнухова.

- На сцену, и вообще к публике, идут за славой, деньгами, за реализацией и творчеством. Что досталось вам из этого списка?

- Прежде всего - реализация. Во всем. Недаром в 1979 году я создал театр, в который до сих пор не могу наиграться. Я воплотил свои мечты и самые заветные желания. Слава? Нет, скорее признание простого зрителя, для которого мы и работаем. А деньги? На третьем курсе института культуры мне устроили встречу с первокурсниками. И один из них нагло так спросил: «А вы понимаете, что не будет теперь ни зарплаты, ни отпусков атомных?» Практически покрутил пальцем у виска. Мне кажется, либо любимое дело, либо зарплата.

- Творческие профессии - кому-то благо, а кому-то проклятие. Бег по кругу, вдохновение не дозовешься. Заболел ли, плохое настроение - все неважно, изображаем радость. Не надоело? Что спасает в такие минуты?

- Бывает очень тяжело. Не хочется скатываться к штампам. Вытягивает обычное «спасибо» от самого простого зрителя, который уходит с благодарностью со спектакля, концерта.

- Потребность делиться накопленным багажом не тянет за мемуары? Или стихов хватает?

- Я никогда не считал и не считаю себя поэтом. Для себя нашел формулировку: рифмованные мысли. Не стою в длинной очереди на печатание, увековечивание. Хотя очень благодарен Наталье Алтуниной, что она опубликовала мои стихи сначала в «Антологии закрытых городов», а потом и отдельный сборник сделать предложила. Не скрою, взять в руки собственный сборник - очень приятное чувство. Подумал: уже что-то в жизни оставил. Наследил. Приятно было послать книжку друзьям в Пермь, вручить родителям. 200 экземпляров тиража не хватило раздать. Допечатали еще столько же, так что теперь «у меня этого гуталина - ну просто завались».

- Есть ощущение возраста, и как это - уже 70?

- Один мой приятель, встретив меня как-то в поликлинике, бросил фразу: «Утешает одно - осталось меньше, чем пройдено». Я так себя не ощущаю. Силы вроде бы есть.
У Юрия Кукина есть замечательные строки: «30 лет - это время свершений, 30 лет - это время вершины, 30 лет - это время свержений, тех, что раньше умами вершили. А потом начинаешь спускаться, каждый шаг осторожненько взвеся: 50 - это так же, как двадцать, ну а 70 - так же, как десять». Так что я опять в 10-летнем возрасте, меня опять будут принимать в пионеры… (Смеется. - Авт.)

- И куда отправится Саша Годанов, неизвестно?

- Да куда угодно! Весь мир - передо мной. Не знаю… (Сказал тихо, задумчиво. - Авт.)
Может, пора остановиться и уступить место молодым.

- А есть кому? Чувствуете, как на пятки наступают?

- Да, честно говоря, что-то не видно. У Бориса Петрова была интересная фраза, когда речь заходила о своем месте каждого человека. «Это не просто мое место, это моя лунка, в которой я очень хорошо умещаюсь», - говорил он. Уверен, что не занимаю ничье место. Пока. Оно, может, и почетное, но такое хлопотное… И все-таки всегда помню, что уходить надо вовремя. Правда, совсем не представляю себя вне ДК. У меня ведь нет ни сада-огорода, ни машины, ни коровы. Вся жизнь, работа, увлечения - все здесь, во Дворце культуры.

- Какие желания загадываете?

- Банально, наверное - здоровья, преодолеть какие-то свои отрицательные качества. Их у меня много, и я не считаю их продолжением достоинств. Хотя, говорят, в 70 меняться уже поздно. Мне кажется, в самый раз. Желаю работать, пока смогу и… дадут. Процветания ДК желаю и мечтаю дождаться времен, когда наши правители поймут, что без культуры не может быть ничего, и повернутся к ней всем телом, а не только одним бочком.