Анатолий Никитич Распутин начал работать в уголовном розыске в 1974 году. Красноярск-26 в то время был тихим и спокойным городом. В год совершалось менее двухсот преступлений, в основном мелкие кражи и хулиганства. Когда подполковник милиции Распутин уходил в отставку, это была уже совсем другая страна…
В закрытый город Анатолий Никитич приехал после окончания института в Самарканде. Молодой специалист физик-спектроскопист служил в воинской части 3377, в должности командира взвода.
- Жизнь здесь отличалась от жизни в Узбекистане настолько, что нам с женой показалось, будто мы попали в сказку, - вспоминает Анатолий Никитич. - Каким бы Самарканд ни был прекрасным, но там были грязь, мухи. Преступность в городе процветала, наркотики там продавали почти в открытую, а гашиш курил практически каждый второй. К тому же азиатская специфика: если требуется, к примеру, отправить посылку или взять какую-то справку - непременно нужно положить сверху полтинник.
В прямом и переносном смыслах климат в Красноярске-26 для семьи Распутиных оказался более подходящим, уезжать им отсюда не хотелось. Но после армии устроиться по гражданской специальности у Распутина не получилось. И он пришел в милицию: предполагал, что его знания могут пригодиться при работе эксперта-криминалиста. Однако это место было занято. Анатолию Никитичу предложили стать оперативным сотрудником уголовного розыска.
- В Узбекистане во всех подразделениях милиции на 90-95 процентов работали местные кадры, - рассказывает Распутин. - А в уголовный розыск узбеки не шли, потому что это «собачья работа». Чтобы понять ее, нужно посмотреть первые серии «Улицы разбитых фонарей». Они отображают не героическую, глянцевую картинку службы, а то, что есть: нестыковки, несуразицы, неудачные операции. Сыщиками ведь работают обычные люди, которые, как и все, совершают ошибки.
О своих первых годах в розыске Распутин вспоминает с большой теплотой.
- Я попал в коллектив, который можно было сравнить с крепко сжатым кулаком. Здесь царили взаимовыручка, дружба и заинтересованность в своей работе. Я с благодарностью вспоминаю тех людей, с кем работал в то время, - говорит ветеран МВД.
За молодым сыщиком был закреплен в качестве наставника заместитель начальника отдела по оперативной работе Владимир Ильич Рутковский - личность легендарная. Во время войны Рутковского готовили в разведшколе для работы в Японии, так что сыскную науку он изучил глубоко и всесторонне. Начальником подразделения в то время был Сергей Сергеевич Шарыгин, милиционер-интеллигент. Он потом стал доктором юридических наук.
- Для Шарыгина важно было научить своих сотрудников работать, - вспоминает Распутин. - А для нас было самым страшным услышать от него: «Я был лучшего мнения о ваших способностях». Не ругань, не мат, не крик, а такое человеческое сожаление. Я не считаю, что у меня какие-то выдающиеся сыскные способности, но через два года я уже стал заместителем начальника угро. Конечно, город в 70-е годы был тихий и спокойный. У нас уголовные дела возбуждали по краже кошелька, в котором лежало 10 рублей. Убийства и тяжкие телесные повреждения регистрировались редко, их все быстро раскрывали. А в начале 80-х начался рост преступности, особенно краж. Люди стали жить богаче, у них появились автомобили, дорогостоящая бытовая техника. Однажды ночью был взломан очередной гараж - похитили машину. Сотрудники ночной охраны сообщили нам, что в каком-то из гаражных боксов возятся с мотоциклом молодые люди. Мы туда поехали, чтобы узнать, не видели ли парни чего-либо подозрительного, но случайно заметили решетку радиатора с одной из похищенных машин. Всех задержали. Выяснилось, что пятеро местных жителей вскрывали гаражи и похищали автомобили. Затем разбирали на запчасти, но на барахолку их не вывозили, а упаковывали и прятали - до лучших времен, то есть ждали, чтобы об этих кражах все забыли. Практически весь уголовный розыск и следователи работали до самого утра.
По словам Распутина, работать по 16 часов в сутки для сыщика - обычное дело. Как правило, задерживались после шести вечера еще и до полуночи, а бывало и до утра. Как-то за одну ночь милиционеры раскрыли 23 кражи - серийное преступление, за которое приехавшая из Москвы бригада стала искать крайних. Почему эта банда действовала полгода? Вы представляете, такой город - и вдруг организованная группа воров!
Когда по всей стране пошла волна рэкета, начальник 8-го главка, к которому относились органы внутренних дел Красноярска-26, заявил, что снимет начальника милиции, в чьем городе будет выявлен такой вид преступлений. И в это самое время у нас проводится операция по задержанию рэкетиров. Как вспоминает Анатолий Распутин, это была отлично организованная операция. Из Красноярска вызвали группу ОМОН и поселили в гостинице под видом спортсменов. Подготовили наблюдательный пост, следователя с видеокамерой и понятых. Съемка велась с нескольких точек, камера была и в автомобиле, где предприниматель передал рэкетирам деньги. Потом события разворачивались следующим образом. Преступники вышли из машины, сели на лавочку и стали пересчитывать «выручку». К ним подошел организатор, начали делить деньги. И в этот момент ОМОН всех укладывает на асфальт с деньгами, зажатыми в руках. Подъезжает следователь с понятыми и все это тут же фиксирует в протокол. Как в кино! Эту оперативную съемку, к слову, потом показывали в качестве учебного фильма.
В 1985 году Распутин окончил Академию МВД и стал работать в должности заместителя начальника милиции общественной безопасности, а через два года вернулся в розыск.
- Долгое время у нас был очень стабильный коллектив, - утверждает Анатолий Никитич. - Пока не наступили 90-е, когда в несколько раз выросла преступность, но законы оказались к этому не готовы. Это была самая настоящая война, мы не успевали на вызовы выезжать,а от нас требовали бумажки писать. Получилось так, что сыщики были вынуждены раскрывать преступления, связанные с бандитскими разборками. Именно тогда люди и стали уходить из органов, говорили - не хотят защищать бандитов. Помню, в службе ОБЭП не осталось ни одного человека. Этот процесс продолжался еще несколько лет. Почти все опытные сотрудники из подразделения ушли. Ушел в отставку и я.
Перед теми, кого изобличили с моей помощью, у меня совесть чиста. Судьбу преступника решает суд. И не всегда сыщики с ним согласны. Сейчас в уголовном розыске сложнее работать, я думаю. Бумаг мы писали гораздо меньше, а отношения между гражданами и милицией были намного доверительнее. Между горожанами и сыщиками теперь стоит частокол всяких предписаний и инструкций, за которыми легко спрятаться: мы сделали все возможное и в положенный срок отправили вам бумагу. А ведь работа сыщика состоит не только в том, чтобы узнать, как произошло преступление, но в том, чтобы помочь людям.
