У железногорского музея новый директор. Андрей Гаврилов - человек не только творческий, но очень увлеченный. И все проекты, в которых он участвует, наполнены эмоциями, фактами и обязательно оживающей историей. Сегодня мы расскажем вам об экспедиции к колбинским писаницам, в которой принял участие Андрей Гаврилов. Прикоснуться к древним наскальным рисункам, считает наш собеседник, это как заряд энергии и всегда начало чего-то нового.
- Андрей, что за экспедиция состоялась? И какие были цели?
- Мы искали новые колбинские писаницы в Манском районе. Цели у меня лично были свои. Я хотел взять какие-то доисторические сюжеты для того, чтобы мы с детьми анимировали их для фестиваля Виктора Трегубовича. Захотелось разнообразить эту историю местным колоритом. И я тогда предложил поискать рядом наскальные рисунки и сюжеты, которые можно «оживить». Они ведь есть прямо здесь, буквально два часа отъехал от Железногорска или Красноярска, и вот тебе сюжет. На скалах изображены какие-то лоси, кони, люди, солнышко, деревья, какая-то непонятная краказябра, которая плавает в реке. Такой фактаж интересен. И ведь реально сюжеты очень интересные попадаются в наскальной живописи - в этот раз, например, есть непонятное чудище, торчащее из болота.
- Это настоящая древняя наскальная живопись?
- Конечно, все по-настоящему. В семи километрах от поселка Нарва, если идти по реке, появляется скала Колба-1. Ее впервые обнаружили в 1870 году. Все колбинские рисунки датированы примерно 1000 лет до нашей эры. Те рисунки, которые мы обнаружили в этой экспедиции, относятся к раннему средневековью. Надо, конечно, еще все уточнять, брать образцы краски, делать анализ, тогда мы поймем примерно, каких годов эта история.
- До этих древних мест легко добраться? Они дос-тупны всем?
- Нет, все не так просто, как кажется. Исследуют эти места давно, и в нескольких экспедициях я принимал участие. Первый раз мы до места назначения не дошли. Летом по реке нас просто пронесло мимо этих рисунков, мы даже зацепиться не смогли. Второй раз я предложил заходить с берега. И снова буквально километр не дошли - там болота непроходимые, не помог даже военный УАЗик. Третий раз пошли уже на плоту, но с весельной лодкой. И тогда мы нашли первое место, но была высокая вода и мы не смогли подойти срисовать рисунки. Тут и возникла идея идти зимой на лыжах.
- Экстремально…
- Возможно, но оно того стоит. К колбинским писаницам в далеком 1998-ом году ходил Александр Леонидович Заика. Это он их увидел, каким-то образом срисовал, описал, но к писаницам не было геопривязки. По старой карте без четких координат искать сложно. Мы шли до места полтора часа. Устали. Валенки намокли, снегоступы превратились в такие странные конструкции, на которых намерз снег, лед и ощущение, что у тебя на каждой ноге по гире. Пульсирует мысль, что еще обратный путь предстоит. Мы были у писаницы 10 минут. Было довольно высоко, мешал сугроб, в который постоянно проваливаешься в снегоступах. Но мы это сделали. В этой экспедиции нам повезло. Было морозно. Писаницы было видно отчетливо. Мы их срисовали, отфотографировали. И это что-то неописуемое, восторг. Тут же появляются силы, и ты идешь обратно совершенно окрыленный. Это очень крутая история.
- А важно сразу прочитать сюжет писаницы или это невозможно?
- Это всегда вопрос интерпретаций. Например, такой вариант. Дерево жизни корнями уходит в подземный мир, верхушка тянется к чему-то возвышенному. Для того, чтобы человек мог перейти в иной мир, а между мирами есть посредник - шаман. На Колбе-2 такой сюжет: всадник подъезжает к шаману. Есть река, которую в древности ассоциировали с жизнью. Причем, река жизни никуда не девается, она всегда есть, откуда-то появляется и куда-то утекает. Такое странное представление было. Есть варианты рисунков - интерпретация космической охоты: лосиха несет на рогах солнце, а за ней гонится медведь. Это про смену дня и ночи, длину зимнего дня и летнего. Таких гипотез много. Если есть интерес к этой теме, можно почитать труды Александра Леонидовича Заики.
- Ваше увлечение древними писаницами как-то коррелирует с работой в музее Железногорска?
- Я к наскальной живописи подошел с точки зрения медиатехнологий и дополненной реальности, а она пошла от истории. У нас в музее есть хороший фундамент, на который можно опереться и сделать что-то новое. Одна из задач сейчас - сделать музей современным, чтобы он был интересен детям и молодежи. Иначе мы потеряем целое поколение.
- Что вы будете делать с материалом, который есть уже сейчас?
- В данный момент он находится на экспертизе в музее археологии в Красноярске. Я его потом заберу, и мы пополним коллекцию музея нашего.
- А мультипликация?
- Это одна из задач, которую нужно будет реализовать в той или иной мере, когда мы будем привлекать медиаволонтеров к нашей работе. Уже сейчас я посмотрел методики, технологии, когда мы сможем превратить предмет в графический маркер и, наведя на него какой-то гаджет, увидеть, например, технологию производства любого предмета. Сейчас все возможно. И это не высшая математика. Можно научить ребенка или взрослого человека, который хочет заниматься дополненной реальностью. Можно историю с граффитистами устроить. Графические маркеры - это граффити, нанесенные на поверхность. Представьте, что мы сможем гулять по городу и узнавать историю любого дома, считав этот рисунок.
- Есть ли какой-то план или мечта, которая связана с этим проектом для вас как участника экспедиции?
- Могу сказать, что сейчас изменилась ситуация. Как директору музея в экспедиции мне будет ходить сложней. Мы помним все книгу Лукьяненко "Черновик", когда человека держит башня. Вот у меня появилась башня, которая будет меня держать.
- С другой стороны, появилась возможность организовывать.
- Да. Если мы сможем организовать экспедиции, а Манский район пойдет нам навстречу, произойдет новая история. Нас поддерживает Александр Леонидович Заика. Это совершенно потрясающий человек. И с такой поддержкой можно планировать развитие и новые проекты археологические. Мне эта идея нравится. В этом направлении буду работать теперь уже как директор музея. Но о планах подробнее расскажу чуть позже.
Юлия Третьякова
