В принятой год назад национальной стратегии действий в интересах детей на 2012-2017 гг. есть пункт «Переход к системе открытого усыновления с отказом от тайны усыновления». Сегодня это происходит во многих странах, но в нашем Отечестве тайна усыновления была введена законодательно в 1969-м. С тех пор только приемные родители могут решать, открывать ли эти сведения кому бы то ни было, включая самого ребенка. Готово ли наше общество к открытому усыновлению?
В разговоре на актуальную тему приняли участие заместитель директора железногорского детского дома Ирина Селиванова, уполномоченный по правам ребенка в Железногорске Людмила Булавчук, руководитель отдела администрации ЗАТО Железногорск по делам семьи и детства Галина Вершинина, приемная мама Ольга Смирнова и матушка Лариса.

Нужна ли в нашей стране тайна усыновления?

Вершинина: Все наши секреты идут от закрытости общества, из-за отрицательного отношения к любому отклонению от общепринятой нормы. Много лет считалось, что сиротство – это что-то, о чем не принято говорить вслух, поэтому все вопросы об усыновлении строго охранялись государством. Но сегодня многие приемные родители считают, что ребенка надо готовить к открытию тайны. Действительно, всегда надо ожидать вопроса малыша «Откуда я появился?». Родитель вполне может рассказать, что у ребенка несколько родителей что мама и папа его любят, но родился он не у них. Конечно, со временем возникнет и вопрос «А где тогда моя мама?». К этому тоже надо быть готовыми. Но все же только усыновителям решать, сохранить тайну или открыться ребенку, а также когда и как именно произойдет такой разговор.
Булавчук: По статистике, в России чаще всего усыновляют детей до трех лет. Многие даже уезжают в другие города, где их никто не знает, чтобы тайна усыновления не была кем-нибудь раскрыта. Мотивы приемных родителей понятны, они хотят быть вместе с детьми одной крепкой семьей. С другой стороны, если ничего не скрывать, то не надо бояться, что ребенок случайно узнает историю своего появления в семье. Такая ситуация может возникнуть, если его усыновили совсем маленьким. А когда берут из детских домов тех, что постарше? Когда им и так известно, что новая семья неродная? Приемные родители должны сделать все, чтобы ребенок не чувствовал себя чужим.
Матушка Лариса: Нет ничего тайного, что не стало бы явным. Всегда найдутся «добрые» люди, которые когда-нибудь ребеночку все расскажут. С нашим малышом такое уже было. Когда мы только переехали в поселок, там сразу же нашлись «благожелатели» - откуда люди что знают? Не успел человечек пойти в школу, как одноклассники уже дразнили его «приютским» и «сиротским». Наша семья к этому спокойно относится, но я ребенку не сообщала еще, что он мне неродной, у меня язык просто не поворачивается. Но и тайны из этого делать не собираюсь. Я говорю ему так: «Тебя нам Бог дал, мы очень-очень сильно хотели ребеночка, долго молились, ждали, и наконец Бог нам тебя послал».

 

 

Смирнова: С легендой о генах я не согласна. Изучала эту проблему как социальный педагог и могу сказать, что если ребенок воспитывается в благоприятной обстановке, в любящей семье, где его принимают таким, какой он есть, то дурные гены не играют большой роли, определенные наклонности просто не проявятся. Если же дети попадают в плохую среду, то, наоборот, гены сразу дают о себе знать. Все мы нуждаемся в принятии и поддержке, а приемные дети нуждаются в ней втройне. Вот у моей подруги есть приемная дочь. Один из учителей в школе к ней очень предвзято относится только из-за того, что ее удочерили. У девочки действительно есть трудности из-за прошлого, ей многое пришлось пережить, но это не причина для подобного отношения. А все потому, что принято считать: плохие гены, дурная кровь. Многие не понимают, что таким образом как раз создают вокруг ребенка ту самую неблагоприятную среду, которая способствует проявлению дурных наклонностей! Если малышу с детства твердить, что он будущий алкоголик, то велика вероятность, что так оно и будет.
Селиванова: Человек, который берет детей на усыновление, должен принимать их такими, какие они есть. Невзирая на гены! Нельзя ждать, что ребенок всегда будет послушным и хорошим, он не может постоянно соответствовать каким-то особым ожиданиям усыновителей… Нельзя пытаться слепить его под себя.
Вершинина: У нас даже был случай отмены усыновления, в семье просто не хватало любви к маленькому человеку. Часто к нам приходят с целью усыновить ребенка, но не потому, что хотят создать настоящую, любящую семью, а потому что им хочется быть «как все». И возраст вроде бы уже подпирает, и материальная база имеется, и работа, осталось для общего престижа еще ребенка завести.

 

Вершинина: Ребенок в такой семье не будет счастлив. Если он по каким-то причинам не оправдывает ожиданий приемных родителей, начинаются конфликты, его не любят таким, какой он есть, а воспринимают как одну из составляющих успеха, престижа. И требуют, чтобы новый член семьи соответствовал определенным требованиям: был семи пядей во лбу, послушным, красивым, здоровым… К сожалению, на этапе усыновления такие мотивы распознать бывает трудно. Кроме того, если у родителей хорошие характеристики, материальное положение, свое жилье, здоровье позволяет, нет судимости, то мы не можем отказать в усыновлении на основании «неправильных мотивов». Единственное, что обнадеживает, – все приемные родители проходят обязательные курсы, разговаривают с психологами. Если они люди разумные, то прислушиваются к специалистам. Но если, не дай Бог, они по какой-то причине отказываются от ребенка, для него это огромная психологическая травма. Ведь его вернули из замечательной семьи только потому, что он не соответствовал чьим-то ожиданиям.

 

Смирнова: У нас была подобная ситуация, мы пережили целую атаку со стороны биологического отца моих приемных детей. Он звонил, угрожал, но при этом вроде бы ничего не требовал. Но почему-то этот человек нас теперь навязчиво преследует, и это страшно. Тут проблема двойная: мы обсуждаем психологические аспекты тайны усыновления, но забываем о том, что она призвана юридически защитить приемную семью от возникновения подобных ситуаций.
Вершинина: Мы время от времени сталкиваемся с тем, что биологические родители, которые ведут асоциальный образ жизни и часто опасны для своего ребенка (ведь не просто так их лишают родительских прав!), начинают вдруг разыскивать свое чадо. Пытаются вмешиваться в жизнь его новой семьи, нередко с угрозами, разрушают мир ребенка самим своим появлением. Я считаю, что такое недопустимо. А если информация об усыновлении станет открытой, то такие поползновения будут возникать еще чаще.
Селиванова: А ведь кровные родители, которые начинают преследовать новую семью ребенка, часто делают это бесцельно, из обычного эгоизма. У них нет цели забрать своих детей обратно и воспитывать их. Простой вопрос – а что им не давало это сделать раньше? Решение суда о лишении родительских прав вступает в силу в течение месяца, и уже через полгода можно попытаться восстановиться в правах. Поменять образ жизни, устроиться на работу, привести в порядок жилье. Но чаще этого не происходит. Конечно, бывает такое, что горе-родители вспоминают о своих чадах, иной раз звонят в детский дом, интересуются жизнью отпрысков. Но такие порывы случаются очень редко и ни к чему в итоге не приводят. За время моей работы в железногорском детском доме было всего два случая восстановления в родительских правах. В обоих случаях мамы осознали ошибки молодости, изменили образ жизни и забрали детей обратно.
Булавчук: Мне кажется, принцип, которым должны руководствоваться законодатели в данном случае, – не навреди. Неспроста же тайна усыновления все-таки существует, и родители всеми возможными способами скрывают происхождение приемного ребенка… Наше общество не готово к открытому усыновлению. А ведь храним тайну потому, что боимся той стороны – прошлой жизни, которая может неожиданно появиться и действительно разрушить мир ребенка.

 

Смирнова: Мои дети уже и так все знают. Старшая дочка, хоть она еще маленькая совсем, начала вспоминать и рассказывать, каково ей было в той, другой семье. Ее младшие брат и сестренка ничего этого не помнят, поэтому сильно удивились: «Мама, неужели это ты была?» Тогда я приняла решение рассказать детям правду. Они восприняли ее очень естественно и нисколько от меня не отдалились. Младший даже сказал как-то: «Боженька подарил мне три подарка: сестренок и тебя, мама».
Я считаю, что замалчивать что-либо в семье неправильно, дети все равно почувствуют, что от них что-то скрывают.
Матушка Лариса: Я обращалась к психологу с вопросом – говорить правду или нет? Мне посоветовали открыться ребенку как можно скорее, до того как ему исполнится 8-9 лет. В этом возрасте малыш воспринимает мир органично, и подобные новости не нанесут ему травмы. Ни в коем случае нельзя открывать правду в подростковом возрасте: дети в этот период максималисты, в них просыпается эгоизм. Если вы не сказали об усыновлении до 9 лет, то лучше отложить этот вопрос до полного взросления.
Вершинина: К сожалению, немало примеров, когда деткам раскрыли тайну усыновления в неподходящем возрасте или случайно. Однажды к нам пришла приемная мама с жалобой – ее замечательный и чудесный ребенок стал злым, агрессивным подростком. Женщина хотела узнать, отчего такое произошло, выведать побольше о его генетике. У мальчика действительно были психологические проблемы, он буквально уничтожал все вокруг, чуть не сжег собственный дом, начал совершать преступления, даже попал за решетку… Сейчас он исправился. Просто для него в подростковом возрасте спусковым крючком явилось то, что «добрая» родственница – бабушка по линии мамы – сказала: «А ты не знаешь, что ли, что ты вообще не отсюда, ты не наш?» Вот так она ему открыла глаза в 14 лет.
Булавчук: О чем мы и говорим все это время! Главное – принимать ребенка таким, какой он есть, воспитывать в любви и заботе. И, конечно, необходимо постепенно готовить его к раскрытию тайны усыновления, чтобы потом обошлось без сюрпризов. Но, тем не менее, где и как будет раскрыта тайна, решать только усыновителям! Только они могут сделать это, не ранив ребенка.

Записала Евгения ПЕРЕСТОРОНИНА