В конце декабря у моего друга, известного в городе археолога Юрия Гревцова, случилось счастье. Юрий Анатольевич стал дважды дедом. Не поздравить с таким событием был бы грех, и я отправился к нему в гости. Новоявленный дедушка в квадрате занимался приведением в порядок семейного архива.

- А как же иначе? Потомство растет, должно знать, какого роду-племени.

 

 

- Так это не я, сестрица моя, дай ей Бог здоровья, такую работу провела, что не каждому ученому по силам. Еще на перестроечной грани, когда всем стало интересно - откуда, кто, куда пошел, возникло ее увлечение. Мы в детстве с родителями отдыхали на Алтае, там у нас по большому счету корни семейные. В Красноярск-то приехали, когда сюда отца перевели. Я в то время был совсем сопляком, а сестрица постарше. И когда начали бабушки «уходить», она стала с ними списываться, узнавать подробности. Тогда она и получила много семейных фотографий и составила генеалогическое древо. Много интересного нашла, выяснила польскую линию нашей семьи вплоть до того, что из Казахстана прислали копию дела репрессированного моего прадеда Калиша. В любом случае начали появляться документы. А потом я подхватил это занятие. Я помнил рассказы отца, что его дед был георгиевским кавалером. Удалось найти фото Николая Александровича Курасова, казака, участника Русско-японской войны, оборонявшего Порт-Артур. Вот с этого и начались наши поиски.

- Чистишь совесть перед предками и потомками?

- В общем, да, я же помню, как дедовы награды мы в детстве профигачили в песочнице. Но сейчас с возрастом исправляюсь и решил взяться за работу плотнее. Как мужику мне, конечно, военная тема ближе. У моего отца была главная трагедия на всю жизнь, что дед Федор, погибший под Ленинградом на пятачке в возрасте 22 лет, один-единственный раз держал его на руках. Дед приехал домой в отпуск прямо из училища и через день отправился в войска. Вот в тот приезд и был единственный раз. Отец разослал запросы во все военкоматы, чтобы найти могилу лейтенанта Федора Гревцева. В похоронке было написано: «погиб без вести». Мы выяснили, что такую формулировку в начале войны применяли, когда смерть была фактом, но не установлено место погребения. Мы не знали даже, где он воевал. Семейное предание сохранило довольно много информации. Войну он встретил кадровым военным. Учитель истории, в 1939 году он оставил преподавание и поступил в алма-атинское пехотное училище. Окончил его и стал командиром взвода. В 1940-м попал в войска. Кстати, у меня оба деда встретили войну в войсках: один на срочной службе, другой - кадровым офицером. Оба были на фронте с первых дней. И все семейные разговоры у нас сводились к одному: «Не можем даже могилу дедову посетить». Бабушка всегда горевала, так и умерла в неведении. А совсем недавно пришло письмо: «Возле деревни Карпово Кировского района Ленинградской области лейтенант Гревцев, умерший от ранения, был снят с санитарного поезда». Там сейчас готовится к установке памятник погибшим на Невском пятачке. Большинство будет лежать безымянных бойцов, но мы сделали заявку, и фамилия деда окажется на монументе.

 

- Представляешь, как защемило сердце? С этого вообще понеслось. На себя по-другому посмотрел. Посмотрел на то, в каком возрасте дед погиб за Родину… Сам я мальчик тоже большой, могу представить, с какими чувствами они жили и умирали. И из гордости и благодарности я решил: надо передать это потомкам. Начали ковыряться в истории семьи вдвоем. Разрыли недавно, что в Белом движении одна линия наша была. Понятно, что при советской власти эту информацию тиховали. Тот самый прадед Николай Александрович в дальнейших войнах не участвовал из-за ранения, а вот его брат и в Первую мировую повоевал, и в Гражданскую отличился не с той стороны. Жаль только - имен пока найти не можем. На фотографиях нашли его в штабе атамана Анненкова. Принимал участие в выкрадывании знамени Ермака у большевиков. Потом с атаманом ушел в Китай, и там след теряется. А я и дочь моя вышли лицом как раз в того двоюродного прадеда, белого казака.

 

 

- Собираю «иконостас» дедовский. Безномерные награды коплю, чтобы восстановить их все. «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда» и так далее.

 

- Дед мне еще до Суворовых и прочих разоблачителей правду рассказывал. В 1941 году он служил на Дальнем Востоке старшиной. И как-то поведал: «Непонятно, почему мы так начали терять все в 41-м. Мы же знали про начало войны. Нас с Дальнего Востока к июню уже перекинули эшелонами на запад. Мы пешим порядком вышли к границе, и, пока двигались вдоль путей, все было забито воинскими эшелонами. После бомбежки пришел приказ отступать, так мы шли в порядке, без паники, технику не бросали, и ГСМ были. Брали нас в клещи, мы их рвали. Только связи не было». И пошел дед своими ногами через Киев до самой Москвы. Стоял рядом с панфиловцами на Волоколамском направлении. От Москвы в Сталинград поехал. И до Волги он без единой царапины прошел. А там собрал все - и легкие, и тяжелые ранения. До конца жизни носил под кожей пули и осколки. Воевал с первого до последнего дня войны. После Сталинграда его перевели в зенитчики из-за ранений. Победу встретил в Праге.

 

-Мы в редакции затеваем акцию «Забытый полк». Как насчет того, чтобы принять участие?

- Хорошее дело, правильное. Пойду с вами обязательно.

Беседовал Михаил МАРКОВИЧ

 

Из журнала списания с подвижного госпиталя: «№24. Гревцев Федор Герасимович. 1919 г.р. Лейтенант. 10.09.41. Слепое осколочное ранение в область поясницы, проникающее в брюшную полость». (фото деда и есть фото журнала с выпиской)

Запись на интернет-странице Юрия Гревцова:
- На днях ко мне попала в руки медаль «За оборону Ленинграда». Осиротевшая без неизвестного мне хозяина медаль. Мой дед погиб от ранения в сентябре 1941 г., командуя взводом пулеметчиков, защищая Невский пятачок. В сентябре 41-го он, конечно, не успел быть награжден ничем... Я повесил осиротевшую медаль у себя в кабинете рядом с фотографией деда. Я, внук лейтенанта Гревцева Федора Герасимовича - Гревцов Юрий Анатольевич, по праву памяти награждаю деда своего медалью «За оборону Ленинграда» (посмертно).
Кто не согласен - может осудить меня.