- Петр Михайлович, по-моему, вы из тех очень и очень немногих руководителей, кто комфортно чувствует себя в интернете. В Фейсбуке ваши сообщения постят, ставят лайки, комментируют.

- Как-то мы обсуждали на круглом столе, почему молодежь уезжает из Железногорска. Николай Панченко предложил мне открыть странички «В Контакте» и в Фейсбуке, чтобы разобраться в проблеме, как говорится, изнутри. «В Контакте» страничку тут же взломали, набросали всякой всячины…Поддерживать ее мы дальше не стали, а вот в ФБ оставили. На сегодняшний день она себя оправдывает. Для меня это возможность не только расстегнуть две пуговички воротничка и свободно пообщаться, но и донести в критической ситуации оперативную информацию. Как это было с возгоранием на нулевой подстанции, с землетрясением. Я написал в ФБ и увидел – народ успокоился.

- Понятно, что уровень доверия к вашим сообщениям крайне высок. Но на заре вашего появления в ФБ блогер Василий Дамов высказал предположение – пишет не Гаврилов. Кстати, многие считают, что за вас общаются сотрудники пресс-службы, как это принято у больших начальников.

- Пишу сам, но нечасто. Есть вещи, о которых мне хочется сообщить. Вот недавно в отпуске был в Чехии, конечно, мне надо поделиться увиденным. Чехи – интересный народ вообще-то… Есть опять же ключевые моменты, которые нужно через Фейсбук доносить, и я это делаю. Модератором страницы является Николай Панченко - принимает в друзья, администрирует страничку.

- Что изменилось в вашей жизни с приходом в нее виртуального пространства?

- Да ничего не изменилось по большому счету. Виртуальное общение – это научно-технический прогресс, который невозможно остановить. Всю сознательную жизнь я дружил с компьютером, и для меня общение с айфоном, айпадом - естественное состояние. Очень удобно (достает из кармана айфон и показывает карту Москвы. - Е.Г.). Полтора десятка лет какие у нас с вами были телефоны? Лопаты, как их называли, стоили полторы тысячи долларов, какие-то безумные деньги. Вот, карта Москвы... Недавно был на научно-практической конференции, добирался, выбрав оптимальный вариант по карте. Я сегодня себе жизни не представляю без него.

- На выходных не отключаете?

- Ни в коем случае! Потому что выходные у меня - рабочие дни. К сожалению. Может быть, это не очень хорошо, но это так.

- Если говорить о виртуальном пространстве, то без его внимания не обошлась тема ядерной безопасности Железногорска, «идеологом» которой выступает журналист «СГ». ГХК сейчас судится с «Сегодняшней газетой» из-за его публикаций. Почему приняли непопулярное решение судиться со СМИ?

- Идет возня. К сожалению, не на пользу городу. Почему это происходит, думаю, вы тоже догадываетесь. Мы действуем в рамках законодательства и защищаем деловую репутацию предприятия. Не выставляем материальных претензий к газете, а судебными решениями доказываем только свою правоту. Что произошло? Пришел известный вам гражданин на комбинат, написал бумагу, в которой «попросил рассмотреть» первым пунктом «перечислить на уставную деятельность» 400 тысяч, а вторым пунктом оказать «финансовую поддержку... на постоянной основе». Иначе он «решает вопрос о целесообразности обращения по имеющимся у него фактам» в соответствующие инстанции и СМИ. Ну, пишет сейчас, а мы в суде доказываем, что написанное - неправда. Наши оппоненты пытаются незначительные отклонения, которые когда-то были на комбинате, выдать за аварии. Но есть шкала ядерных событий, в которой четко прописано, что считать аварией, что считать инцидентом, а что отклонением. Аварии, сопровождаемые риском за пределами площадки, - это 1957 год, Великобритания (Уиндскейл), это Челябинск, 1957-й, это Чернобыль, 1986-й, а теперь и японская Фукусима 2011 года. Ничего подобного у нас на комбинате, конечно, не было.

- Тема «ядерного могильника» возникает с завидной периодичностью. А впереди выборы губернатора. Ожидаете усиления?

- В связи с предстоящей выборной кампанией тема безусловно будет обыгрываться. Я планирую подключить институт безопасного развития атомной энергетики, он был создан специально после чернобыльской катастрофы, его специалисты знают всю проблематику. Скажу следующее. Мы проводили исследования, их итог – отношение жителей края к нашему городу абсолютно нормальное. Тему опасного соседства с ядерным производством и каких-то якобы возможных аварийных ситуаций на ГХК искусственно пытаются раскачать. Мы знаем, кто стоит за этим, и понимаем - почему.

- Когда в дело вмешивается политика, вряд ли ваши аргументы хотят слышать по другую сторону.

- Это так. Повторюсь, имеет место быть шантаж. Тупой шантаж.

- Тем не менее, из-за нагнетания политических страстей уже в реальном пространстве могут появиться совершенно определенные риски не только для ГХК, но и для города.

- У Росатома действительно есть аналогичные конкурентные площадки – это Озерск и Северск. У них очень большие преимущества по сравнению с ГХК. «Маяк» был первым атомным предприятием в стране, СХК - вторым. Именно оттуда специалисты в свое время приезжали в наш город и «ставили» производство. Сегодня на «Маяке» за год можно организовать производство МОКС-топлива. За год! Пока в госкорпорации считают, что в Железногорске комфортная среда для реализации подобных проектов. Но в любой момент, если Росатом посчитает, что обстановка складывается неблагоприятная, он может перенести наши площадки в другое место. И что тогда? Собственно, мне и было поручено в 2006 году, когда меня назначили гендиректором комбината, определить - закрывать ГХК, а вместе с ним город, или нет.

- ?

- А вы как думали? Именно так вопрос и ставился. Или же создать условия для дальнейшего развития. В 2010 году заканчивался срок эксплуатации реактора, и кроме «мокрого» хранилища, почти заполненного на тот момент, ничего другого у предприятия не оставалось. Я приехал и разобрался.

- Сколько времени вам понадобилось?

- А мне и не надо было много времени, требовалось уточнить лишь детали. Я посмотрел – специалисты очень сильные, профессионалы своего дела. Бросать эту площадку, решил я, будет не по-государственному. Пришлось убедить Сергея Владиленовича оставить ГХК. Поэтому руководитель принял решение вкладывать средства в нашу площадку. Поэтому и появились в федеральной программе 2008-2015 все проекты, которые здесь сейчас реализуются.

- Строите новый комбинат, о чем вы объявили в 2006-м?

- Две трети пути мы уже прошли. С 2006 до 2008 года была разминка, с 2008-го по сегодняшний день идет нарастание темпов. Оставшаяся треть – это самый тяжелый участок. Потому что самый сложный проект – ОДЦ – еще впереди, МОКС надо вводить в этом году, второе здание «сухого» хранилища. Я не потерял надежды на возможность построить новый реактор. То, что было в 2006 году на комбинате, с сегодняшним днем не сравнить. Подросли специалисты, окрепла молодежь, стали в хорошем смысле такими… зубастыми!

- По сообщениям в прессе и на ТВ, не совсем просто идет процесс вывода непрофильных активов предприятия в «дочки». В нашу редакцию приходили письма из серии «Что творится!» Правда, ни одно из них не было подписано…

- Мы строим новый комбинат, и со старых производств людей переводим на новые. В этом наше конкурентное преимущество перед другими предприятиями отрасли. В других местах поступают просто (показывает рукой «на выход». - Е.Г.) - люди становятся на биржу труда, уходят на пенсию. Мы же выводим непрофильные производства в «дочки» со стопроцентным капиталом ГХК. Семь вывели, еще парочку-тройку готовим. «Дочки» стали считать деньги, сокращать издержки. Экономия по году составила полмиллиарда рублей! Для государственного предприятия это большие деньги. Президент России в свое время поставил задачу перед Сергеем Кириенко сделать атомную отрасль конкурентоспособной на мировом рынке, чтобы мы могли быть наравне с французской «Аревой», американской «Вестингауз» и другими компаниями. И Кириенко делает это.
Недовольные процессом аутсорсинга на ГХК, конечно, есть. Приведу пример с СМРП. Первая реакция была – что это такое? Зачем? Этот начальник плохой, а мы хорошие, убытки – ну и что, как без них? Я сказал: хорошо, есть вариант с ООО «Буреягэсстрой», им я и предложу взять на аутсорсинг строительные работы. Встреча вторая – не хотим под «Буреягэсстрой», хотим работать на комбинате. Хорошо. Смотрю итоги первого квартала – СМРП сработало уже без убытков, второй квартал – боюсь сглазить! – показатели еще лучше... Все «дочки» работают с прибылью или, по крайней мере, без убытков. Находят новые источники, чтобы заработать, а это дополнительный доход в казну государства.
Но недовольные всегда будут, такова человеческая природа: десятки лет человек ходил на работу в один кабинет, а тут нужно что-то существенно менять не только в своем распорядке дня, но и в подходах к труду. Но, поймите, я нанятый менеджер - го-су-дар-ством, мне поручено эффективно управлять государственными деньгами. Если я этого делать не буду, придет другой, более эффективный.

- Жесткий подход распространяется и на ООО «СТС», котельную №1? Вопрос о ее передаче от ГХК в муниципалитет до конца не оформлен. Тем временем котельная может быть законсервирована, персонал сокращен, а новый отопительный сезон под вопросом. Вот и последние новости с сайта ГХК – протокол по дальнейшей судьбе котельной, предварительно согласованный в краевом правительстве с представителями Росатома и местным самоуправлением, не подписан.

- Я не удивлен, что протокол не подписан. Он был составлен не по закону, а, как говорится, по понятиям. Скоро состоится встреча главы госкорпорации Сергея Кириенко с и.о. губернатора края Виктором Толоконским, в том числе и по этому вопросу, и, надеюсь, там будут приняты решения.
Комбинат и Железногорск – это неразделимое понятие. Вложения ГХК в город за последние 5 лет (Сергей Кириенко озвучил их на КЭФе) - 52 миллиарда рублей! По 10 миллиардов в год! Надо строить новые площадки, оснащать их оборудованием, это занятость, это налоги для города и края. Очень много людей участвуют в этих процессах. Я как генеральный директор должен отвечать за то, чтобы эти деньги работали эффективно. Но чтобы потратить один рубль, мне необходимо согласие Росатома. Я не имею права закупать мазут для котельной №1. Если я сам на себя сейчас возьму ответственность по котельной, это будет нецелевое использование государственных средств. За это минимум административная ответственность, а я думаю, будет более серьезное наказание. Просто снимут с работы. Я поступаю в рамках законодательства - никакой самодеятельности. Для того чтобы сохранить котельную, я ее ставлю на консервацию, раз она никому не нужна. Хотя, когда готовился к интервью с вами, пришло письмо за подписью Сергея Пешкова, что муниципалитет готов принять котельную в собственность города. Надеюсь, что лед тронулся.

- Почему вы не передали котельную раньше? Говорят, экс-мэр Геннадий Баховцев был готов принять ее без всяких, как говорится, заморочек.

- В 2006 году по моему настоянию началась модернизация объекта, и в принципе тогда же я мог и передать котельную городу. И Баховцев готов был принять ее. Но когда я встретился с трудовым коллективом, то народ очень-очень меня попросил не делать этого. И я пошел навстречу, потому что людей стало жалко. И еще. В тех условиях, когда власти были, мягко говоря, невменяемыми, угроза энергетической безопасности возникала реальная. Вспомните историю с закупкой некачественного мазута, когда город чуть не заморозили?.. Сегодня, когда работает адекватная власть, готов котельную передать, о чем, кстати, я предупредил муниципалитет три года назад.
Я рад, что эту непростую тему госкорпорация вынесла на самый высокий уровень в крае. Подчинюсь любому решению Росатома. Но, скорее всего, оно будет совместным с Толоконским.

- Предвыборная кампания городу в помощь! И все же вернемся к взаимодействию с администрацией ЗАТО. Если раньше взаимоотношения напоминали пастораль (по крайней мере, в СМИ), то сейчас на повестке дня сплошные противоречия. Депутаты от «Партии ГХК», например, открыто критикуют власти за плохое состояние дорог.

- Взаимоотношения абсолютно нормальные и рабочие, поэтому не надо здесь видеть никакого двойного смысла. Мы просто называем вещи своими именами и не более того. И потом про «партию ГХК». Нет такой партии! С чьей-то легкой руки во время предвыборной кампании в Совет, в 2010 году, появилось это словосочетание – такой пиар-ход противников ГХК. Я, кстати, получил в Росатоме тогда нагоняй - «что это за партия?». Пришлось доказывать, что это вымысел журналистов…
Дороги меня действительно не устраивают. Считаю, что деньги на их ремонт нужно вкладывать более эффективно. Лучшая дорога в Красноярском крае, знаете, где? От КПП-4. Ее сделали три года назад, там нет повреждений, не требуется ежегодный ямочный ремонт, хотя по ней ходит тяжелая груженая техника. Потому что слой асфальта во-о-от такой вот – 70 см! Я как депутат Заксобрания края вынужден обращать особое внимание властей на состояние городских дорог. В современном европейском городе - и это не моя оценка Железногорска, а гостей – плохих дорог не должно быть. Я вообще уверен, что наш город самый красивый в России. Ну давайте его содержать нормально.

- Один из возможных источников нормального содержания – кластерные деньги. Оценка общества слов «кластер», «инновации» неоднозначная, больше ухмылок, чем позитива. Почему, на ваш взгляд?

- Чтобы усмешки ушли, нужен результат. На самом деле мы – ГХК и ИСС – самодостаточны. Ни мне, ни Николаю Алексеевичу Тестоедову по большому счету кластер не нужен. Он нужен городу. Но мы с Николаем Алексеевичем готовы создать условия для его развития, и в этом конкурентное преимущество Железногорска перед другими площадками. Озерск, Северск, о них мы говорили с вами выше, это моногорода. А здесь, спасибо нашим отцам-основателям, сразу два градообразующих предприятия. Именно эта среда позволяет создать кластер. Но! Для того чтобы он заработал, нужно шевелиться. Мы готовы отдать часть бизнеса на аутсорсинг. ГХК определился с проектами по профилю комбината. К примеру, «Никель-63». Это производство батарей на основе изотопов, нам, России, нет в мире конкурентов. Литиевые батареи, которыми упакованы «боинги», уступают им по качеству и сроку службы. Подробный доклад об этом экспериментальном производстве я сделал на III Инновационном форуме.

- «Никель-63» можно сделать только в рамках кластера?

- Поступит мне команда от Росатома, и я данное производство сделаю промышленным. Но это не профильный бизнес для ГХК. Мы занимаемся урановым бизнесом. Помочь – пожалуйста, организовать – пожалуйста, но за кого-то что-то делать – мне неинтересно. Будет или нет реализован кластер, зависит от того, заинтересуется ли им мелкий и средний бизнес. И здесь городская власть должна чувствовать, что нужно предпринимателям, какие условия создавать, что требуется сделать для комфортной среды.
И потом, кластер – это не только модный тренд. Это занятость специалистов атомной отрасли. Может, новые проекты в рамках кластера окажутся такими прорывными, что станут приносить и сверхприбыли, и налоги? Может, мы станем Меккой для научно-технического прогресса? Но для этого надо поработать. Очень важно в мирном атоме сохранить специалистов, которые обеспечат обороноспособность страны, если того потребует ситуация.
Обратили внимание, кого первым заслушал президент в начале года, кажется, 9 января? Это был Сергей Владиленович Кириенко. Никакая другая корпорация, никакое другое министерство не удостоились такого внимания. Сегодня атомная отрасль имеет полную поддержку со стороны президента России. Для меня это один из самых принципиальных моментов. Почему, мне тоже понятно.

- Ядерно-ракетный щит, оружие сдерживания? Кстати, коснулись ли события на Украине ГХК? Ведь есть соглашения с украинскими АЭС по транспортировке и хранению ОЯТ.

- Коснулись. Недавно пришлось обеспечивать непростой рейс с Хмельницкой АЭС. Вы не представляете, в каких сложных условиях он проходил! Пришлось вмешаться Кириенко, я уже не говорю о других, нижестоящих инстанциях. Есть сопровождение военными подобных грузов, сами понимаете, сегодня возникла масса вопросов по проезду российских военных с оружием в руках по украинской территории. Было предпринято все, чтобы обошлось без провокаций. Мы-то, как атомщики, уверены в транспортных комплектах ОЯТ, поскольку они представляют собой стальную конструкцию, толщина стали почти 300 мм – ни пуля, ни снаряд не возьмут. Но пришлось решать несвойственные нам задачи по обеспечению дополнительных мер безопасности. Таким образом, мы выполнили межправительственные соглашения. Я предложил руководству госкорпорации наградить людей, которые обеспечили выполнение этих государственных обязательств. Кириенко ответил – наградить. И вот сегодня (23 мая – Е.Г.) я подписывал представление на наградные листы.
Опять же про Чехию, где я недавно отдыхал. Простые люди там четко делят, какова позиция России, что происходит на Украине и кто за этим стоит. Как вам опрос одного немецкого канала, где 89 процентов высказались за политику Путина?..

- Мне кажется, все всё понимают про амбиции США.

- Соединенные Штаты в свое время хотели бомбить Красноярск. И именно поэтому приняли решение разместить ГХК в горных выработках. И США с того времени не изменились. Если вы думаете что волк, надев овечью шкуру, перестал быть волком, то ошибаетесь. Я с американцами общаюсь с 1994 года. Их демократия – диктатура, модифицированная, но в беспощадном виде. Приведу один пример. В 94 году я участвовал в переговорах с американской стороной, 40 человек – адмиралы, генералы… Прежде чем произнести что-либо, они смотрят на своего руководителя делегации и ждут его одобрения. Все очень жестко, предельно прагматично, ни о какой демократии, которую так часто любят нам демонстрировать, нет и речи.

- Американцы были довольно частыми гостями на ГХК, а теперь что-то не видно.

- Мы перестали их пускать на площадку где-то с год назад. Они останавливаются в Красноярске, если приезжают.

- Наши санкции, получается, начали действовать раньше?

- Да нет, просто закончился срок межправительственного соглашения.

- Вообще, есть на комбинате что скрывать? Вот, пишут участники многочисленных форумов: да все из космоса видно! Все, кому надо, знают, что здесь да как.

- Ничего из космоса не видно! (Смеется.) Дьявол в мелочах. Есть информация, до которой допущены единицы. Поэтому предприятие остается режимным, и это правильно.

- Если в данном контексте говорить о возможном открытии города? Поддержание периметра — это ведь еще и заметные расходы?

- Согласно российскому законодательству нам, вместо периметра, достаточно установить таблички «Проход запрещен. ЗАТО». Но разве наших людей это остановит? Проход запрещен - значит, надо обязательно пройти! А дальше наступает административная ответственность, но законодательство таково, что размер штрафа…100 рублей! Я подготовил предложения в Росатом с просьбой увеличить эти штрафы до 100000 рублей, чтобы и у городских властей, и у полиции были веские основания задерживать нарушителей. Такие поправки в Административный кодекс сейчас в Росатоме рассматриваются.
Конечно, тот первоначальный барьер безопасности вокруг города морально устарел – на дельтаплане можно пролететь, и никакая колючка не спасет. Но статус ЗАТО как минимум полезен. Для чего? Государство дает Железногорску дотацию - треть бюджета. Потому что на его территории располагается ГХК – больше ни у одного предприятия такой прерогативы нет! И та треть бюджета как раз выделяется государством, чтобы была в городе нор-маль-ная инфраструктура.

- ГХК и город – это, безусловно, главные темы интервью, но есть еще и Сухобузимский район, который входит в ваши полномочия как краевого парламентария. Депутатская деятельность внесла свои коррективы в ваш распорядок дня, в формат общения?

- Раньше у меня был один выходной в неделю, теперь его нет. Нагрузка добавилась очень серьезная. Почему я пошел в депутаты? Это решение совместное - руководства края и госкорпорации, для того чтобы стабилизировать ситуацию на территории. Как говорят физики, она была неравновесной, неустойчивой. И потом. Я пошел в ЗС, чтобы лоббировать интересы не только города, но и градообразующих предприятий. В «нагрузку» еще и Сухобузимский район, а там проблем тьма-тьмущая!

- Это благодарная работа, либо больше слышите упреков?

- Работа очень тяжелая в моральном и психологическом плане. Когда ты встречаешься с погорельцами, нужно оказать экстренную помощь, а оснований для этого нет… Приходится доставать деньги из своего кармана и помогать человеку.

- Но вы же всех не накормите и не напоите.

- Кому могу, помогаю. Но видеть людскую боль и пройти мимо нее невозможно. Если ты себя считаешь, конечно, нормальным человеком.

- Завершая наш разговор, не могу не закольцевать нашу беседу по всем правилам пиара. Недавно в Фейсбуке вы поделились: у вас появился друг – тибетский мастиф.

- Как говорят ветеринары, «пациент с быстрорастущим весом». Ему нет и четырех месяцев, а он уже 25 килограммов. Моя мама, когда узнала, что я купил собаку, сказала: «Сбылась мечта 40-летней давности». Когда я учился в 8 классе, родители пообещали – окончишь год без троек, покупаем тебе собаку. Это такой стимул! У меня было всего две четверки, остальные пятерки. Но тогда я серьезно увлекался спортом, тренировался два раза в день и понял – на собаку времени у меня совсем не остается. И отказался. Вот сейчас, спустя сорок лет, я купил этого щенка… Очень рад! Порода необычная, я ее долго выбирал – хотел большую собаку, типа кавказца, но не злобную. Тибетский массив… - вот, неспроста я оговорился, действительно, массив! – еще неуклюжий, а уже сбивает с ног. Но настолько он дружелюбный! Общение с ним - это возможность переключиться от хлопот, что съедают все остальное время. Утром прошел с собакой прогулялся, вечером прогулялся, накормил, напоил... Полная релаксация!

- То есть при бешеной нагрузке у вас таки появилось время для собаки?

- Человек должен быть беспощаден к себе, точнее, к своему времени. Не надо себя жалеть! Или ты успеваешь за этой жизнью, или не успеваешь. А надо успевать.

Беседовала Елена ГЛАЗУНОВА