Разговор с лидером городской ячейки КПРФ Верой Мамонтовой произошел в интересное время: сразу после совместной акции ЛДПР и коммунистов против газеты «Город и горожане». Депутат и экономист Горлесхоза рассказала, присоединилась ли ее партия к бойкоту, почему некоторые парламентарии конфликтуют с лесхозом в соцсетях, зачем ее соратники по партии собрались лезть на крыши городских домов, и нужно ли платить депутатам за посещение комиссий и сессий.

- Вера Анатольевна, на пресловутой пресс-конференции железногорские ячейки ЛДПР и КПРФ вроде как объявили бойкот газете «Город и горожане». Но вы на следующий же день согласились на интервью. Вашу партию без вас женили?

- Абсолютно непонятная для меня ситуация. На этот брифинг коммунист Иван Мартынов был приглашен лично депутатом от ЛДПР Семеном Ташевым. Тему нам обозначили так: по мнению ЛДПР, сейчас в газете освещается только одна партия - «Единая Россия», причем только с положительной стороны, отрицательные не показываются. А нужно предоставлять слово всем партиям.

- И вы с таким подходом согласились?

- У нас тоже есть некоторые претензии такого плана, информации о партийной жизни КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России» очень мало. Посоветовались с активом и решили, что стоит сходить на брифинг и обсудить вариант, чтобы каждой партии с какой-то периодичностью выделяли страницу. Оказалось, что мероприятие совершенно другого формата. Хотя предварительно никакой речи о бойкоте не было.
Я вообще не понимаю, что значит «бойкот» в данной ситуации, и как вообще депутаты могут объявить его изданию, одним из учредителей которого является Совет депутатов? И в чем причина? Якобы односторонний подход? Нет. Мы тоже были обижены на газету, например, когда год назад достаточно жестко описывались муниципальные предприятия, в том числе и работа Горлесхоза по тушению пожаров. Поэтому я бы не стала утверждать, что прославляется исключительно администрация и муниципальный сектор. И вообще, что правильно, что неправильно, и кто может об этом судить, это вопрос. Совет депутатов - это тридцать человек, каждый имеет свое суждение и право на его выражение.

- А вот директор предприятия, где вы работаете, такого права, видимо, не имеет.

- Да, когда мне начали звонить и задавать вопросы относительно бойкота, я в недоумении стала искать информацию в соцсетях. Почитала: Алексей Кулеш заявил, что последней каплей стало интервью директора Горлесхоза. Тут уже у меня появился вопрос: что это за свобода слова, когда одни могут писать что думают, а кто-то другой нет? Вам не нравится позиция лесхоза? Пожалуйста, ваше право. Отвечайте через газету. Мне, например, не нравятся посты в соцсетях, где ЛДПР намеками подводит читателей к мысли, что в лесхозе воровство процветает, что вообще не соответствует действительности. Требовать запретить? И что мы тогда получим? Обратную ситуацию - сейчас администрация всегда права, а будет часть депутатов всегда права, и их нельзя трогать. Я вообще не представляю, что будет дальше после этого бойкота. Получается, я должна была сегодня встать в позу и отказаться разговаривать? Зачем?
Да, коммунисты считают, что для всех партий должен быть равный доступ на страницы газеты, освещать нужно и плюсы, и минусы. Этот вопрос уже поднимался на комиссиях. Недавно Владимир Дубровский предложил создать рабочую группу, чтобы поставить все точки над i. Будем обсуждать. Но еще раз подчеркну: личное дело каждого, что он будет говорить на предоставляемом месте. Кому-то не нравится КПРФ, мне это неприятно, но что же делать.

- Перейдем к той самой последней «предбойкотной» капле - конфликту между ЛДПР и лесхозом.

- Абсолютно нормально, когда депутата что-то не устраивает в работе Горлесхоза. Лесхоз, как и газета, кстати, не червонец - всем нравиться не должен. К тому же это не первые конфликты - в свое время Алексей Кулеш с Вячеславом Лапенковым тоже искали нарушения. Конечно, указывать коллегам, как им работать, я не могу. Пожалуйста, выносите свои вопросы на комиссии. Но нельзя ли сначала прийти к нам и спросить? Наш директор любому депутату, любому гражданину все расскажет, покажет любые документы. К сожалению, никто из коллег за разъяснением к нам не обращался. Теперь будем писать ответ на депутатский запрос. Но если бы Илья Банников пришел и поговорил лично, получил бы больше полной информации. Не понравился бы ответ - пожалуйста, есть проверки.

- И все-таки, на ваш взгляд, доля истины в этих претензиях есть?

- Никаких тайн в работе предприятия нет, все делается строго по лесохозяйственному регламенту, это легко проверить. Слишком большие траты? Упоминалось, что мы куда-то расходуем 31 миллион с лишним. Видимо, имелись в виду коммерческие доходы и муниципальное задание. Хорошо, разделим эту сумму на 12 месяцев: 2,583 миллиона в месяц. Это что, много? 40 человек работников, только на зарплату с обязательными выплатами уходит 1,3 миллиона. А еще отопление, освещение, ГСМ, ремонты - техника же очень старая. А недостатки - они всегда есть. Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает.

- Почему же тогда к вам как к депутату никто не обратился? Может, решили, раз вы экономист этого предприятия, все равно не ответите?

- Могу только предположить, что цель - вовсе не поиск истины, а что-то другое. Возможно, личный пиар. Вот поэтому, видимо, никто и не подходит.

- Но у вас - депутата и сотрудника муниципального предприятия в одном лице - конфликт интересов все же вполне возможен.

- Определенные трудности есть. Но никто никогда мне не указывал, что говорить: любое мнение о работе муниципальных предприятий я могу свободно высказать. Я не сторонник крайностей, в этом мы расходимся с рядом депутатов, и не только с ними. Им кажется, что если они поменяют одного руководителя на другого, все кардинально изменится. Мы часто об этом спорим. Я лично считаю, что дело в системе. Если ЖКХ, дороги, медицина, капремонт и так далее - сплошь проблемы, то дело в законах, которые не для людей, а вообще непонятно для кого изданы.

- Вы давно в Совете депутатов. Удалось хоть в чем-то систему победить?

- Мы плотно работали над тарифом, одной переписки с вышестоящими инстанциями несколько папок накопилось. Тогда тариф немного снизили, и выпадающие доходы городу вернули. Тут и наш вклад есть. Это же благодаря Зюганову была проведена проверка Счетной палаты, тогда я впервые услышала, что нам построили «что попало», а не замещающий теплоисточник. Выясняли, куда делись деньги, кому только не писали, но ответов так и не получили. Состояние основных фондов - тоже больной вопрос: в городе огромное количество зданий нуждается в капитальном ремонте. Кое-что сделано. Большую работу проводили по замене окон, правда, не завершили процесс.

- Над чем сейчас работаете?

- Опять возвращаемся к попытке как-то урегулировать тарифы, сделали ряд запросов. Но я очень хорошо понимаю, и все должны понимать, что этот вопрос очень трудно решить. Если помните, когда ЖТЭЦ только заработала, «НИКИМТ-Атомстрой» выиграл суд и доказал, что их тариф занижен. Поэтому трудно говорить об обратном. Вопрос в том, что нам построили. Выход один: нужно увеличить выработку гигакалорий, а для этого довести ТЭЦ до ума.
Попытаемся контролировать ремонт дорог, на которые постоянно не хватает денег.

- А есть варианты, где эти деньги взять?

- Нужно тщательнее контролировать расходы. Бывают напрасные траты: то проект закажем, который в жизни не пригодится, то еще что-то подобное. Но этого мало, надо доходы увеличить. А как? На местном уровне - не знаю. А на федеральном уровне это, прежде всего, внедрение прогрессивной шкалы налогообложения.

- А капремонты как будете контролировать - на крыши полезете? Так туда кто только не залезал - не помогло.

- Надо, полезем. По крайней мере, хотим. Но сама система порочна, я всегда говорила: ни к чему создавать краевые фонды, которые отвечают за ремонты на местах. Это лишняя прослойка. Если бы плата жителей оставалась в городе, результат был бы куда лучше. Но есть и другая сложность: подрядчиков мало, строительные предприятия уничтожили по всей стране. Торги выигрывает кто угодно. Повезет - сделают хорошо, не повезет - будет, как на Свердлова, 18.

- Вы, депутаты, даже сидя на крыше, вряд ли сможете как-то влиять на процесс. Полномочий-то нет.

- У нас вообще полномочий почти не осталось. Взять тот же собачий вопрос - это же дичь какая-то, мы ничего не можем. Руки опускаются, но что-то же делать надо. Писать, требовать, добиваться.

- Полномочий нет, а оплату за труды в Совете депутаты хотят. По крайней мере, так эту ситуацию преподнесли общественности.

- Да какая оплата! Дело не в этом. Есть положение об исполнении гособязанностей. Предприятие не обязано оплачивать мой труд, пока я на сессии или на комиссии. По-хорошему, на эти часы составляется табель, мне начисляют зарплату, а потом эти расходы работодателя возмещает Совет депутатов. Это не дополнительные деньги народным избранникам, это компенсация предприятию. Ведь пока я на сессии, мою работу никто не делает. Кстати, в советские времена так и было. Я была народным заседателем, работодатель счета за дни моего отсутствия выставлял в суд, и ему компенсировали. Так правильнее, так должно быть, но как решится вопрос сейчас, не знаю. Ведь когда люди берут отгулы или дни в счет отпуска, чтоб пойти в Совет, тоже нехорошо.
А вообще я была бы рада, если бы комиссии проходили в вечернее время - не надо отпрашиваться. Но с нами же работает аппарат Совета депутатов, тогда им придется сверхурочные платить.

- Ваша задача-максимум на ближайшее время?

- Ремонт памятника Ленину, мы много лет пытались этого добиться, это же центр, лицо города. Выделено 4 миллиона 700 тысяч рублей, но в прошлом году провели два аукциона, и никто не заявился. Так что посмотрим, что будет в этом году.